Индийский фильм. Елена Ищенко

      – А у вас есть дети?

      И думаю, что он сейчас скажет «да», а дальше я спрошу, сколько, возраст, и понеслось.

      А он говорит:

      – Нет, нету.

      И я услышала по голосу, как ему это неприятно, услышала его боль, что у него нет детей. Блин, думаю, задала некорректный вопрос. И величина моей бестактности, по моим ощущениям, равнялась примерно такому:

      – А вы ходите на танцы?

      – Нет, нету у меня ног. Я инвалид.

      И сразу возникла пауза и вместе с ней напряжение. Дальше уже я спрашивала только про дорогу: куда, где завернуть.

      Я приехала. Встала на парковке. Позвонила.

      Он подошел, такой серьезный, сел в машину на пассажирское место рядом с водительским, забрал документы. И говорит:

      – Давайте я вот эту землю, три сотки, которые у дороги, помогу оформить, добавить к основному участку. Стоит сорок тысяч рублей. Поговорите с хозяйкой.

      Все так коротко, серьезно, по-деловому.

      Я говорю:

      – Хорошо, я поговорю с хозяйкой.

      И он повернулся ко мне и добавил:

      – Если не будете со мной работать по этому вопросу, я этот клочок земли оформлю на себя, и вы будете аренду мне платить. Всегда. Так как трасса воды и канализации пойдет через этот участок.

      Я офигела, и глаза мои сделались круглыми. Это шантаж. Это, в натуре, человек напал. Воспользовался информацией, которой я ему не могла не сказать как специалисту, как инженеру. И вот так он себя повел. Более того, он понимает, что у нас тут «незаконка», и работа идет, и вложены деньги, и я свинтить с этого никак не могу. И внутренне мне так страшно, что это незаконно, а тут он еще влез и меня шантажирует. А он вхож в администрацию, дверь пинком открывает. И я понимаю, что он может сейчас пойти в Архитектуру, начать информировать, настраивать против меня. У меня вот это все в голове. Я сижу и судорожно думаю: «Что делать? Что делать? Что делать?» (Это у меня в восприятии все так опасно, на самом деле ничего незаконного я не делала и не собиралась делать, просто не было разрешения на строительство, и всё.)

      И он мне говорит:

      – Давайте так: если четвертого мая я позвоню и вы скажете мне, что работать со мной по этому вопросу вы не будете, я оформлю участок на себя.

      Я открываю бардачок, достаю пачку сигарет. А я ведь пыталась бросить. Три дня уже не курила.

      Он такой:

      – Вы что, курите, что ли? Фу-у.

      А я подкуриваю, прямо при нем, понимая, насколько ему это неприятно, и говорю:

      – А вы меня шантажируете, что ли? Фу-у. Хрен с тобой бросишь курить. Вот это сейчас что было?

      Он говорит:

      – Всем жить надо.

      Я не помню, отвечала я ему что-то на это или нет; видимо, от шока отшибло память. Я сидела, курила, и меня трясло. (Видели в кино? После эпичного сражения главный герой, укутанный одеялом, сидит в машине скорой помощи, свесив ножки. Там еще всегда в такой момент двери в машине открыты нараспашку и мимо проносят подстреленных бандитов. Так вот, одеялом укутывают потому, что когда человек в стрессе,