Двери самой темной стороны дня. Сен Сейно Весто
Хорошая погода будет, – заметил он, вздергивая рюкзак за лямку назад. – Хороший воздух, хорошее небо.
– Я слышал где-то, – отозвался Штиис, сонно помигивая в направлении котелка, – что этих звезд столько, что куда ни глянешь, взгляд обязательно упрется в одну из них. Это у меня в голове не умещается. Вот Гонгора говорит, вы все знаете, а чего не знаете, то вычисляете. Вот, по-вашему, откуда тогда темнота?
– Ты воду не мути доплеровским смещением, – хмуро отозвался дед. – Напарник спит. Лучше сними пробу. Кастрюля не должна развариться. Потеряет всю остроту. Все питательные вещества уйдут.
– Не уйдут, – сонно пообещал Штиис. – Я не позволю. – Впрочем, взять ложку он согласился. – Знаете, что мне это всегда напоминало, – произнес он, пробираясь к котелку с деревянной ложкой наперевес. – Подземелье. Мы все всю жизнь в подземелье. – Он, зачерпнув, с сомнением разглядывал дымящуюся ложку. – А потолок сплошь забит драгоценным камнем. Только не для нас все это. – Он молчал, нерешительно разглядывая край ложки и прислушиваясь к ощущениям. – Хотите, я анекдот расскажу по этому поводу?..
Будущего и прошлого больше не существовало. Было только настоящее. Такое в самом деле происходило редко. Настолько, что в поисках этого перехода ты разгребаешь не одну гору книг, проходишь уйму дорог, идешь на преступление и остаешься в живых тоже только ради него. Точка и ее сингулярность.
– Есть одна теория, – сказал Гонгора, не раскрывая глаз. – По ней все одиннадцать измерений Мироздания, включая наши четыре, – не больше чем коридор. Что-то вроде туннеля не-реальности с ограниченным набором несуществующих решений. Вроде того, что если набор несуществующих решений действительно ограничен, то это делает другой набор решений, в принципе способный существовать, почти определенным. «Ограниченно реальным» – так это называется.
– Класс, – поддержал Штиис, работая челюстями. – Просто для справки: а это вообще с чем едят?
– С умом, – сказал дед, отбирая у него ложку и решительно запуская ее в котелок. – Когда проголодаются.
Дед расположился у огня с локтем между развалившимся Лисом и Штиисом, подвернув под себя спальник и накинув на плечи ветровку. Штиис, поскучав, достал из рюкзака свой неразлучный диктофончик со встроенным тюнером, вытянул антенну и теперь пытался нащупать какую-нибудь музыкальную станцию. Он признавал только музыкальные станции без сопровождения длинных больных языков, с чисто одной музыкой. Тюнер услаждал слух сериями тресков.
– Чего там видать? – вдруг повысил голос дед, щурясь, наблюдая за тем, как Гонгора в десятый, наверное, раз берется полоскать свой драгоценный кукри в камнях подальше от озера: поглядит на свет, ополоснет, намылит и снова поглядит.
– Где? – помедлив, спросил Гонгора, не оборачиваясь.
– Да там, – ответил дед, что-то ссыпая и мешая ложкой в котелке. – Видать там чего-нибудь?
Гонгора снова помолчал.
– Да нет, –