Открывашка и пробой. Павел Смолин
и даже полезно для здоровья. К тому же – хорошая подготовка к армии, там здоровье – главное. раба! Вернувшись мыслями в здесь и сейчас, я вышел из бани и повесил старенькое белое полотенце – в шкафу еще два, желтое и синее, но тоже старые – на веревку сушиться. Подумав, перевесил – теперь рядом с Валиным висит. Маленькая, трусливая, совершенно никчемная гадость. Достойная раба! Перевесив полотенце снова, я похлопал ладонями по распаренным щекам и пошел в дом. К черту – вкалывать я согласен, это типа оплаты комнаты и питания. Это – справедливо и даже полезно для здоровья. К тому же – хорошая подготовка к армии, там здоровье – главное.
Но с этого момента унижать себя никому не дам! На короткой дистанции играть в подчинение – это выгодно, потому что волчице от этого неприятно, и она теряет интерес, но так я рискую заиграться – вон, уже мелкие пакости придумываю. Это же не нормально! Прелести добавляет тот факт, что для этого хватило нескольких часов. Я же не такой! Я – целостная, сформированная личность с четкими жизненными ориентирами и непробиваемой самооценкой!
Пылая праведным гневом, зашел домой и направился в темную, освещаемую попадающим в окно светом уличной лампочки, большую комнату.
– Куда это ты полез, раб? – раздалось из-за шкафа.
Там тоже темно – ей свет и не нужен. Я пошел к шторке.
– Тебе сюда нельзя, раб! – в голосе послышался закипающий гнев.
Я отодвинул штору. Окно было и здесь, и свет звездного неба помог рассмотреть контуры шкафа у правой стены, письменный стол у окна и кровать с сидящей на ней Валей у стены левой.
– Ты что, совсем страх потерял? – прошипела она на меня.
Именно!
– Я?
– Ты! – рявкнула она.
– А что такого? – нагло спросил я.
В темноте увидеть движения Валентины не получилось вовсе – меня второй раз за день схватили за горло, прижав к спине.
– Ничего ты мне не сделаешь! – прохрипел я.
Фыркнув, она усилила давление:
– Уверен?
– Плевать! – просипел я.
А вот в этом совсем не уверен – страх вернулся, остро захотелось жить дальше. Тут же так много хорошего! Корова, например – смотришь на нее, и на душу снисходит покой.
Волчица разжала руку, я удержался на ногах и закашлялся. Она – снова не успел разглядеть движение, будто сквозняк по комнате пронесся – вернулась в кровать и накрылась одеялом. Голая спит, что ли?
– Утром я с тобой разберусь! – грозно пообещала она.
– Спокойной ночи, – пожелал ей я и пошел к шторе.
На первый раз, думаю, достаточно.
– Это твоя последняя ночь, раб, – бросила она мне в спину.
Нет, недостаточно.
– Что ты как попугай заладила – «раб», «раб»? – остановившись, раздраженно спросил я. – Типа игра такая? Ты от этого возбуждаешься? Или охеренно важной себя чувствуе…?
Договорить я не успел – Валентина повалила меня на пол, я больно ударился спиной, а Валя добавила ощущений,