Любовь. Страсть. Рим. Погорельская Екатерина
поспешил к прилавку, поздоровался с продавцом. Невысоким стариком, в серой кепке. Тот ответил ему с улыбкой.
– Buongiorno! Какой свежий выпуск газеты у вас есть? – спросил Антонио.
Продавец достал газету и протянул ее Антонио. Тот быстро взглянул на дату: 1874 год. Он моргнул и еще раз посмотрел на цифры. Сомнений не было, дата была отчетливо напечатана. Он пролистал газету, проверяя каждую страницу, и везде стоял один и тот же год: 1874.
Антонио почувствовал, как у него перехватило дыхание. "Это не может быть правдой", – думал он, но его надежда на ошибку таяла с каждой секундой.
– Извините, какой сейчас год? – спросил он у продавца, надеясь услышать иной ответ.
Продавец удивленно посмотрел на него карими глазами, не понимая, почему такой странный вопрос.
– 1874, signore, – ответил он, слегка нахмурив свои седые усы и брови.
Антонио стоял в шоке, его рот приоткрылся от удивления. Он был в замешательстве, не зная, что сказать или как реагировать. В голове крутились вопросы: "Как я здесь оказался? Как вернуться домой? Что произошло?"
– Вы будете брать газету? – с легким раздражением спросил продавец, видимо, заметив замешательство Антонио.
Мужчина лишь покачал головой, все еще переваривая услышанное. Он просто стоял, ошеломленный, не зная, что делать дальше. Вокруг него продолжалась обычная жизнь, люди разговаривали, покупали газеты, проходили мимо, но для Антонио весь мир вдруг изменился, перевернувшись вверх дном.
Увидев замешательство мужчины и его побледневшее лицо, продавец поспешил к нему.
– Вам плохо, джентльмен? – спросил старик, вынося с собой небольшую деревянную табуретку. – Присядьте.
Антонио сел, чувствуя, как весь мир вокруг него начал вращаться. Он не мог поверить в то, что с ним происходило. Мысли в голове путались, и единственное, о чём он мог думать, это как он здесь оказался.
– Вы не местный? – спросил продавец, разглядывая его внешний вид, который сильно отличался от местных жителей.
Антонио пожал плечами. Он действительно родился в Риме, но в другое время. Он не знал, что ответить. Для этих людей он был чужаком, а для Рима его времени – своим.
– Что с вами произошло? – продолжал продавец, заметив, что Антонио затрудняется с ответом.
В этот момент к ним подошла молодая и симпатичная женщина, шурша длинными юбками.
– Папа, – сказала она звонким голосом, – видишь, человеку плохо, хватит вопросов.
– Эмилия, я же просто интересуюсь, – оправдывался старик.
– Спросишь потом, – сказала женщина, взяв Антонио за руку. – После того как джентльмен выпьет чаю.
Антонио встал с табурета и последовал за женщиной, все еще ощущая легкое головокружение. Эмилия вела его по узкой лестнице на второй этаж. Они прошли, дошли до комнаты. Дверь была открыта, и внутрь проникал теплый солнечный свет. Дом был уютным, с низкими потолками и старой деревянной мебелью. На стенах висели семейные фотографии,