Иисус моей веры. Аляска Мэд
и большая тетрадь. Рядом с согнутыми коленями находился закрытый блокнот в кожаном переплете. Я сел рядом с ним.
– Почему ты ушла?
– Почему ты пришел? Не люблю сократовские вопросы, но всеми нами что-то движет, да?
Мне нечего было сказать, и я пожал плечами. Начал осматривать комнату. На стене в дальнем углу отражались преломленные небольшой призмой лучи уходящего за деревья солнца. Не слишком яркие, они были единственным светлым объектом. Рядом с арочным окном, выпирая из орехового пола, стояло грубое кресло табачного цвета. Поодаль от него спряталось пианино. Над казавшейся твердой постелью висела старая школьная доска, истертая до деревянных проплешин. На ней с помощью малярного скотча крепились несколько маленьких листков, а рама доски была исписана черной краской:
Действуй на грани, сжигая мосты,
И, не страшась последнего боя,
Тело и разум свой унеси
В вечность – смесь солнца и моря.
Я задержал взгляд в этой части комнаты, так что повисло длительное молчание. Иисус заканчивала дописывать страницу в тетради, и я наконец решился возобновить диалог, спросив, чем она занимается.
– Это к понедельнику. Ничего особенного.
– А это, – я указал пальцем на доску, – тоже ты написала?
– Да. Можешь подойти поближе.
Я так и сделал. Неразборчивые издалека строчки превратились в четверостишия, каждое из которых дополнялось небольшими рисунками:
По моим венам течет океан.
Он не заменит утраченной крови.
Все, что я делаю, – самообман.
Все, что проходит, становится болью.
Огонь горит ярко, но пламя сжигает.
Время уносит все дальше мечты.
Каждый твой миг все умирает.
Но – что более важно – и ты.
Северный ветер захочет забрать
Все твои мысли о мире без стужи.
Он здесь затем, чтобы лишь убивать
Смертью забытые души.
Все люди спят, и они беззащитны.
Было, так есть и так будет всегда.
Но в моих снах тихо кричим мы:
Пепел как воздух, дым как вода!
– Это чудесно, – я попытался быть честным.
– Мартин, ты же не разбираешься в поэзии.
– Да, но меня… Меня эти строчки трогают. Пепел как воздух, дым как вода?
– Слоган саморазрушения.
– Здорово, – я улыбнулся, не до конца понимая смысл.
– Я закончила, и теперь мы с чистой совестью можем идти вниз, – Иисус захлопнула тетрадь и учебники, – надеюсь, последние строки возбудили в тебе призыв, – она запнулась в слове, – хотя для саморазрушения вдохновение никому не нужно.
Мне захотелось что-то ответить, но за неимением подходящих слов я просто кивнул и подошел к двери. Выходя из комнаты, я заметил на полке черно-белую фотографию маленькой девочки и мужчины, стоящего на колене рядом с ней. Было крайне интересно узнать, кто эти люди, однако страх спросить заверил меня, что