Трофей с шипами. Ева Туманова
с истлевшей от старости в труху ватой в пузе, который охранял мои сновидения. Нет рисунков маркером на шкафу, которые отмечали все грустные и радостные события. Ничего не осталось. Хорошо хоть документы успели вынести, а то была бы сейчас человеком без личности.
Воровато озираясь, я выскальзываю из туалета и иду на выход. Прохожу охранника и турникеты, показываю пропуск здоровой рукой. Выхожу на улицу, подставляясь под ласковое весеннее солнце, заглянувшее под козырёк крыльца.
– Настя? – раздаётся удивлённый голос.
Мысленно застонав, я поворачиваю голову. Наша классная, Маргарита Сергеевна, поднимается по ступенькам наверх, зорко осматривает меня с головы до пят. Меня эта её манера выводит из себя, чувство такое, словно обшмонали.
– Здрась-сте, – говорю я, на всякий пожарный держа пропуск на виду.
– Здравствуй, здравствуй, – бормочет она, теперь так же прилипчиво разглядывая мою хмурую физиономию. – Ты что тут делаешь? Случилось что-то?
Я чётко слышу в её тоне «случилось ЕЩЁ что-то?» и мотаю головой. Тычу пропуском ей чуть ли не в нос.
– Голова болит, Маргарита Сергевна, ужас просто.
– А, – говорит она. И тут же проницательно добавляет: – И это совсем никак не связано с Короленко?
– Совсем никак, – подтверждаю я твёрдо.
– Ну иди тогда, – кивает она, хитренько поглядывая. Не верит, конечно.
Но хоть не стала доканывать меня тупыми вопросами. До приступа, по ощущениям, оставалось не больше пары часов. Нужно успеть подготовиться.
***
– Настюша, что такое? – экзальтированно всплёскивает руками Лидия. – Тебе плохо? Может, вызвать Иосифа Абрамовича? У тебя нет температуры? Божечки, а вдруг это…
Я украдкой закатываю глаза. Мать Короленко, Лидия Валерьевна, впадает в панику с полоборота. Своеобразная женщина, прямо скажем. Моложавая, подтянутая, она запрещает звать себя по имени-отчеству всем людям старше трёх лет, хотя самой уже подкатывает к полтиннику. Только Лидия. Или Лидуша, если вы одна из её заклятых подружаек, похожих между собой, как неудачные клоны.
Она обожает жеманничать, всюду вставляет уменьшительно-ласкательные словечки и каждое утро возносит благодарность Вселенной, уверенная, что только благодаря этому ритуалу у неё всё в шоколаде и жизнь бьёт ключом. Как по мне, внушительный банковский счёт и богатый муж здесь играют более весомую роль, чем позитивные аффирмации.
Не дожидаясь, пока она потеряет сознание от волнения, я прерываю поток глупостей:
– Мне нужно полежать, – и предусмотрительно добавляю: – в тишине.
А то с неё станется расположиться рядом и заболтать меня до смерти.
– Конечно, конечно! – шелестит она, умудряясь яркую восклицательную интонацию вложить даже в шёпот. – Ступай к себе, Резеда как раз уборочку закончила.
Я напрягаюсь. Хотя мои тайники сделаны на совесть, но… Идеальных укрытий не бывает. Всегда можно