Школа свободы и бесстрашия. Денис Сорокотягин
и удивляться.
Собираться и удивляться.
Отмыться.
Она стоит под горячим душем. Ей должно быть хорошо, но становится хорошо не сразу. Потом она слышит вибрацию телефона, берет телефон со стиральной машины. Видит сообщение в вотсапе с незнакомого номера:
«Перевел вам деньги. Дошли?»
Это телефон сына.
Она не смотрит оповещения от банка и сразу отвечает:
«Да».
Сын отвечает:
«Спасибо еще раз». И эмодзи – палец вверх.
Она хочет спросить, все ли в порядке с отцом, но считает этот вопрос нетактичным, какое ее дело.
Ночью, лежа в кровати, она набирает сыну сообщение:
«Андрей, извините за позднее сообщение. Я могу показаться сумасшедшей, но то, что я вам скажу, правда. Я – ваша сестра, у нас с вами один отец. Вчера я видела его второй раз в жизни, первый раз – двадцать лет назад».
Она набирает его и удаляет написанное, набирает и снова удаляет, верных слов ей так и не удастся подобрать. Сообщение отправлено в 3 часа 45 минут. Она хотела, чтобы это сообщение было доставлено и осталось без ответа.
Но сын, вернее, брат ответил почти сразу:
«И что мне блять с этим прикажешь делать?»
Она ничего не ответила и попросила хор цикад, насекомых, нет, клопов она не просила, грянуть tutti, чтобы соседи не слышали ее воя. В ее московской двушке в районе Беляево слишком тонкие стены. Слишком.
7
Ты слышишь, о чем поют рельсы
Они готовы тебя проклинать каждый раз
Вот какая у рельсов любовь
Ты слышишь, о чем поют рельсы
Ты не сможешь об этом сказать
Хоть тебя разрывает
Кто-то рельсы срезает
И песня тотчас обрывается, песенки нет
Кто-то рельсы теряет
Кто-то рельсы прощает
Кто-то с рельсы съезжает
И себя недорогого
Под рельсы бросает
Кто-то песен не знает
Кто-то рельсы срезает
И сдает их в металлолом,
А на вырученные деньги покупает
Чистый спирт и пьет его не разбавляя
Неразбавленная срезанная жизнь
Я люблю тебя жизнь
Это так ново для меня
Она не продолжила общение с братом. Ей стало легче, она с головой ушла в свою лаборантскую работу, даже начала писать книгу, набросала план и знала, к чему она должна прийти в своем первом большом тексте, но как это будет осуществлено и хватит ли ей на этот путь сил, она затруднялась ответить.
Двадцать лет назад она приехала в Талдом, чтобы сказать два слова: «Я здесь» (в переводе на космический – «я существую»). И очень хотела услышать в ответ тоже два слова, наподобие «как здорово». И больше ничего ей не было нужно, правда. Она узнала адрес отца, которого не помнила, разрыв родителей был в зачатке ее детства, никаких следов, все фото были выброшены мамой (и она никогда не осуждала ее за это). Парадоксальным образом она не помнила, что она говорила тогда двадцать лет назад своему отцу (она запиналась, мямлила, искала слова, они вообще приняли ее сначала