Голоса. Борис Сергеевич Гречин
быть, ещё и конспектировать?» – почти неприязненно уточнила Акулина Кошкина, та самая Акулина, которая терпеть не могла, когда её называли полным именем.
«Мы будем это, может быть, и конспектировать! – был мой новый ответ. – Ну-ну, всё, хватит, не нойте! У меня есть для вас важное объявление».
И в двух словах я рассказал им свою задумку, как и то, что уже получил принципиальное одобрение заведующего их выпускающей кафедры.
«Обратите внимание на то, что я не ставлю вас перед фактом, – прибавил я в конце своего объяснения. – Вы ещё можете отказаться – вы имеете на это право. Я собираюсь поговорить с каждым из тех педагогов, кто у вас принимает зачёт в ближайшую сессию, о том, чтобы вам эти зачёты поставили “автоматом”, на основе конспектов, может быть… Но я не могу это обещать, учитывая, что двое из них – с кафедры всеобщей истории! Дорог каждый день, поэтому я очень хотел бы, чтобы вы приняли решение сейчас. Вам нужно время, чтобы посоветоваться друг с другом?»
Нет, им не нужно было время! Глаза у них загорелись. Борис Герш, встав с места, картинно приложил руку к сердцу и проговорил с комическим акцентом:
«Вам, Андрей Михайлович, весь еврейский народ сегодня говорит спасибо в моём лице! Вы к нам сегодня явились как Оскар Шиндлер и Моисей со скрижалями завета! – эта фраза вызвала, конечно, общий смешок. – Нет, без шуток, Андрей Михайлович, – продолжил Герш, – вы спасаете нас вашим проектом. Это невероятно кстати!»
Я всё же попросил группу проголосовать мою идею, и все десять студентов дружно подняли руки «за».
Альфред Штейнбреннер – в моей группе был один немец, из так называемых русских немцев – попросил слова и задал мне вопрос о методах и методологии нашей будущей работы.
«Я вижу эту методологию пока неясно, – признался я. – Сейчас я только могу сказать, что вы сможете взять каждый своё направление, и одновременно групповая работа вроде “умственного штурма”, совместного обсуждения гипотез, тоже окажется плодотворной. Может быть, мы захотим ставить нечто вроде “следственных экспериментов” или коротких сценок, чтобы погрузиться в психологию наших персонажей».
«Следственных экспериментов? – серьёзно уточнила со своего места Ада Гагарина, староста группы, известная правдоискательница. – Прекрасная мысль, но тогда нужен будет и суд». Группа поддержала её новыми смешками и одобрительным возгласами.
«Может быть и суд, – уклонился я от прямого согласия. – Но, коль скоро я сам заговорил о персонажах, думаю, что самым плодотворным методом, лежащим в основе всего, будет выбор каждым из вас одной исторической личности изучаемой эпохи. Та стопка материалов, которая вас так неприятно поразила в начале занятия, – это не только монографии и не только сборники документов. Большей частью это воспоминания непосредственных участников тех событий. Кстати, я создал группу в социальной сети, где все эти материалы есть в электронном виде».
Предвосхищая ваш вопрос, поясню: мне ничто не мешало в самый первый день нашей работы тем или иным