A&B. История двоих. Том 1. Екатерина Ведерникова
желанием. И есть основные желания, которым не получится сопротивляться, продиктованные биологией: желание спать, есть, пить, размножаться и жить. Как он понял по себе самому, они есть не у всех людей, но если они есть, отказаться от них нельзя. Ты можешь, если относительно не сильно голоден, отказаться от сочного стейка, но если ты не ел неделю, то ты его съешь при любых обстоятельствах. И так с остальным. Если ты хочешь спать, то, как бы не сопротивлялся, рано или поздно уснёшь. Если хочешь пить, начнёшь лакать хоть из грязной лужи. И у Хикари, безусловно, желание жить было. Да сложно даже представить себе человека, что любил бы жизнь больше, чем она. Каждой мелочи, каждому мгновенью, каждой ерунде она радовалась, как никто другой. Но почему тогда она прыгнула? Она знала, что внизу ждёт мучительная смерть. И когда подходила к краю, у неё явно и мысли не было прыгать. Что же произошло в её голове в ту секунду, когда она посмотрела на небо перед тем, как взять разбег? Зачем она это сделала?
Глубоко задумавшись, он не заметил, что Хикари поджидала его в коридоре, и прошагал мимо. Она, схватив его за ворот рубашки, оттянула назад, вернув в реальность.
– Как думаешь, нам сильно влетит? – спросила она тихо, утащив за угол. Небольшое укромное место подальше от коридора за большим растением. Там их не должны услышать.
– Почему ты прыгнула?
– Да какая разница?! Я спросила, нам влетит?
– Пока не ответишь на мой вопрос, я на твой тоже отвечать не стану.
– Я вообще-то первая спросила….
– Почему ты прыгнула?
– Ну вот что ты пристал? Не знаю. Захотела и прыгнула.
– И всё?
– И всё.
– По-моему, ты что-то недоговариваешь….
– Я ответила на твой вопрос, теперь, будь добр, ответь на мой. Нам сильно влетит?
– Не знаю.
– Тебе наплевать, что ли?!
– А почему мне должно быть не наплевать?
Судя по его выражению лица, это была не издёвка. Он искренне не понимал, почему должен переживать.
– Ты не мог бы… ну… не рассказывать маме об этом?
– Про то что ты, как сумасшедшая, прыгнула с обрыва? – уточнил он.
– Да, именно про это, – злобно процедила она сквозь зубы. Не хватало ещё шантажа с его стороны.
– Ладно, – внезапно легко согласился он.
Подошли на завтрак они точно вовремя. От тарелок, разложенных на столе, шёл пар. Аромат базилика и помидоров дразнил аппетит так сильно, что Хикари непроизвольно облизнула губы. Мама сидела посередине обеденного стола, их тарелки стояли напротив.
– Доброе утро, – сказала мама с натянутой улыбкой на лице. Её фирменная улыбка – насквозь фальшивая.
Как бы сильно еда на тарелке не манила, подходить к столу Хикари не торопилась. Слишком уж напряжённая атмосфера зависла в воздухе, а эта улыбка ничего хорошего не сулила. Иногда ей казалось, что у мамы Себастьяна есть миллион самых разных улыбок. Она злилась с улыбкой, грустила с улыбкой, даже плакала с улыбкой. Но каждая из этих улыбок разная, и редко какая отдавала дружелюбием.
Похоже,