A&B. История двоих. Том 1. Екатерина Ведерникова
максимально эффективно. Она била её безжалостно, не давая подняться с пола. Сначала, держа за волосы, била об пол головой, потом била руками, а потом и ногами. Когда в класс забежал учитель, которого позвали подружки Милы, он застал ужасную картину – Мила, стоная от боли, лежит на полу, а Хикари остервенело бьёт её ногой в живот; стеклянный шкаф разбит, на полу осколки, рядом с ними лежит Лео, хныча; вокруг бардак, раскиданные вещи, перевёрнутые парты… Ужас, одним словом. Еле-еле Хикари оттащили от Милы под любопытные взгляды других учеников, что сбежались на шум.
Естественно, её тут же повели к директору. Белые стены, красный ковёр и мебель сплошь из красного дерева и тёмной кожи. Всё дорогое и изысканное. За столом прямо напротив входа сидел статный мужчина лет сорока в строгом костюме – директор школы. Уже не молодой, но ещё не старый. Редкая седина на чёрных волосах, мелкие морщинки в уголках губ и около глаз – всё, что выдавало его возраст. Вид у него был суровый и величественный. Сразу было видно – на пост директора он попал не по блату. Все с ним считались, он был уважаемым и серьёзным человеком средних лет. Вместе с ним в кабинете были Лео, тихо стоящий неподалёку от директора, и трое взрослых: учитель, что оттащил её от Милы, их классный руководитель и социальный педагог. В каждом взгляде, направленном на неё, читался укор.
– Что ж, – сказал директор басистым голосом. – Рассказывай, что между вами произошло.
– Во время обеда я пошла в пустой класс, потом пришла Мила с этими тремя. Они обзывались и отняли альбом, а потом Мила меня толкнула, я в ответ толкнула её и… – затараторила Хикари.
– Мила очень добрый ребёнок, – сказала классная руководительница. – И Лео тоже. Может быть, всё произошло не так, как ты говоришь? Если ты будешь честна с нами, наказание будет не таким строгим.
– Я говорю правду! Она вырвала мой рисунок из альбома и хотела его себе присвоить!
– Вот этот рисунок? – спросил директор, вытащив из папки на столе лист из альбома.
– Да! Он самый!
– Мила сказала, что это её рисунок с её подписью.
– Она врёт!
– Лео, чей это рисунок? – спросил директор.
– Милы. Она долго его рисовала.
– Её подруги говорят то же самое, – сказал директор. – К тому же у Милы по изобразительному искусству 98 баллов, а у тебя всего лишь 40. Сомневаюсь, что ты смогла бы нарисовать нечто такое.
– Но это мой рисунок! Оценки у меня по изобразительному плохие, потому что я рисую только то, что хочу, а не тему урока.
– Даже если это твой рисунок, это не даёт тебе права поднимать руку на других, ты же это понимаешь?
– Они первые начали! Я не виновата… – предательски слёзы потекли из глаз. Она поняла, что ей не поверят, а злорадная ухмылка Лео лишь подливала масла в огонь.
– На первый раз школа закроет глаза на твой проступок. Мы понимаем сложное положение твоей семьи, Хикари, и не станем истребовать компенсации ущерба. Семья Милы тоже не станет выдвигать обвинений, если ты извинишься перед ней, так как,