Столик на двоих. Сборник рассказов. Наталия Гавриленко
когда получал с оказией. Все свежее, вкусное, с дымком. Балык у отца отменный получался. Больше никогда такого не ела…
Мы помолчали. Алина Францевна продолжила:
– А когда папа твой попросил его помочь с переводом на «материк», даже пальцем не пошевелил. Это же напрягать кого-то надо, быть обязанным… Так что вы сами с Курил выбирались… А мама деньги дала за твое проживание… Я брать не хотела: понимала, как это тяжело ребенка снарядить. Проезд и все такое. Да зря она их вытащила: он сразу выхватил, пересчитал, осклабился… Вот поэтому она так рано и уехала – надеялась, если не возьмем деньги, походит по магазинам, обновки купит себе и тебе. Но вот пришлось уехать. Этот… постарался… Вот такой он… чудовище…
Меня решили в эту ночь «спрятать» у подруги дочери, где я переночевала. А назавтра «чудовище» уезжал в санаторий и его не было бы еще месяц. Но месяц мне не нужен: завтра решалась моя судьба.
Той памятной одинокой ночью я долго не могла уснуть. Вертелась в чужой кровати, перекладываясь то на один бок, то на другой, скрипя пружинами. Разглядывала темное августовское небо, заглядывавшее в окно своими беззвездными глазами и все задавала себе вопрос:
«Раз все так трудно складывается и меня здесь „не хотят“, то зачем все? Здесь ли мое место? Правильно ли я поступила, приехав сюда?»
Вопросы множились, не давая ответа моему измученному неустроенностью мозгу.
Мне предоставили отдельную комнату, посчитав, что необходимо отдохнуть от пережитого, выспаться. Но сон предательски не шел. И чужая одинокая комната, стала не местом «сладких снов», а камерой узника, помещенного в одиночку. Буря бушевала у меня в душе.
«Почему он так поступил со мной? Сказал эти гадкие, обидные слова? Ведь деньги ему за меня заплатили… И месяц еще не кончился… Можно было сказать ему об этом там, в той комнате. Да разве найдешь нужные слова, когда вот так, сразу, получаешь удар „под дых“? „Задним умом“ все умные…»
Было жалко и Алину Францевну… Я представила, какую жизнь она прожила с этим «чудовищем»: сама открытая по натуре, желавшая во всем помочь людям, была полной противоположностью своему нелюдимому, скаредному мужу. Она работала учительницей в курильской школе. Ее любили и уважали дети и их родители. Решив, что «утро вечера мудренее», все-таки уснула ближе к утру.
С рассветом поехала в институт. Долго бродила по незнакомым улицам, поела в какой-то столовой. После нее меня через час вывернуло наизнанку. К настроению, и без того плохому, прибавилась бледность лица, и рези в желудке. Обессиленная, я нашла пустую скамью в сквере перед институтом и просидела на ней, ожидая заветного часа. Пыталась взвесить все шансы: «за» и «против». О плохом старалась не думать.
Списки вывесили вечером перед закрытием деканата. В них сто три человека. Меня в них… не было… Я трижды обшарила глазами все столбцы с фамилиями… Нет… Ноги у меня подкосились… я с трудом доковыляла до подоконника.
Вокруг царила