Стань рядом. Нэн Джойс
А откуда твой? На брови.
Дём слишком близко ко мне. Дышит глубоко, размеренно и тихо. Как будто готовится затаить дыхание.
Потому что сейчас его добыча выйдет. На финишную прямую к своей гибели.
– Один мудак сказал херню про мою мать. Мы подрались. Тогда я сильно проиграл. И с тех пор больше не проигрываю, – криво усмехнулся. Чуть приблизил ко мне лицо. И его взгляд отчётливой, нестираемой точкой упал на мои губы. – У тебя красивые губы. И мне нравится, что они небольшие.
Сбивчиво выдыхаю. Глаза в глаза.
Ничтожное пространство от меня к нему пронизывает острыми иголками. Мы оба превращаемся в катушки Тесла, и кривая паутина из молний между нами заискрила, затрещала, как раскалённое масло, в которое попала капля воды. Мы через эти разряды сцепились.
Так тянет к нему, что больно от этого.
Разве так должно быть?
Разве так может быть?
Это ненормально.
Неправильно. Неправильно. Неправильно!
Я его вижу второй раз в жизни.
У меня жених есть.
Мы не подходим.
Остановись!
– А у тебя большие.
Выпалила.
Он хмыкнул.
– И тебе это нравится?
Ощущаю, что начинаю краснеть.
Его взгляд процвёл довольством и забегал по моим щекам. Словно он каждую точку из моего румянца посчитал, и себе в качестве трофея забрал. Все.
Забрал, и отстранился.
– В детстве часто является поводом для насмешек то, что становится потом преимуществом. Мой одноклассник Ярик однажды обозвал меня губошлёпом. Ох и знатный тогда был махач.
– Ты его убил?
– Нет, конечно, мы мелкие совсем тогда были. И в итоге стали лучшими друзьями. Но больше никто не рисковал меня обзывать. А ты? Как ты защищалась?
Если меня дразнили лопушком? Ты это хочешь сказать?
И я будто ища подтверждение своим подозрениям убираю волосы за уши.
Но Дём игнорирует, скользит взглядом вниз, по моей фигуре, снимает мерки, ищет, как обыграть мои индивидуальные преимущества, возвращается к лицу:
– Ты вон какая хрупкая. А злой всегда самоутверждается за счёт слабого.
– Откуда знаешь? Ты – злой?
– А ты как думаешь?
В его глазах вспыхивает бесовский огонёк.
Чересчур активно я мотаю головой.
Дём не приближается. Но на меня как будто всё равно что-то надвигается. Неизбежное. Катастрофическое. По своим последствиям.
Только может красота процесса стоит этих последствий?
Удушающая, как жар от его тела, красота.
Он приоткрывает губы, и я вижу, как блестящий кончик его языка мелькнул в уголке рта.
…будто увидела, как мелькнуло что-то другое.
Мои мысли так тряхнуло, что зрение помутнело.
И в голове начался настоящий кавардак.
Боже мой, остановите мою фантазию, кто-нибудь, пожалуйста!
Комкаю её, прочитав только первое слово.
Открещиваюсь от неё несправедливо обвинённой.
Сжигаю.