Мир! Дружба! Жвачка! Последнее лето детства. Александра Калинина
сказал!
Все трое подняли руки. Бешеные глаза нападавшего доходчиво говорили: он медлить не намерен.
– Кудрявый, бабки в сумку! – Он направил ствол на подельника Тимура.
Тот осознал серьезность ситуации, присел на корточки и положил пачку злосчастных долларов в сумку.
– Давай-давай! И металл цветной сдавай.
Когда деньги, часы и золотая цепь отправились в сумку, нападавший посмотрел на Тимура:
– А ты че вылупился, горбоносик? Котлы гони!
Золотой «Ролекс» Тимура, подаренный дядей, последовал за деньгами. Тимур скривил лицо. Острый подбородок чуть подался вперед, будто собирался принять удар.
– Я тебя запомнил. Я глаза твои запомнил.
– Спасибо! – Под маской промелькнула улыбка.
И наступила очередь Алика.
– А ты че замерз, лысый? Давай, че у тебя там есть.
Афганец спешно порылся карманах и не нашел ничего, кроме конфеты «Коровка».
Он достал ее из кармана и протянул грабителю. Тот поморщился, но конфету забрал.
После чего скомандовал:
– Сумку!
Тимур с подельником сделали шаг назад. Нападавший подобрал сумку и, держа всех по очереди на прицеле, вернулся в машину.
– Поехали!
«Шестерка» с двумя грабителями рванула с места. Тимур успел подскочить к машине, взять из бардачка импортный «Глок» и прицелиться вслед. Поздно.
– Твою мать! – Тимур раздосадованно проводил «шестерку» взглядом. Подошел к Алику и наставил ствол ему в лицо. – Ты че, меня кинуть решил, а?
Алик спокойно достал из нагрудного кармана ребристую гранату Ф-1 и демонстративно выдернул чеку.
– Ты же сказал – мы в расчете?
Кучерявый опомнился:
– Тимур, пускай едет. Тимур!
Тимур замер с выставленным вперед пистолетом. Кучерявый резко опустил его руку.
Алик медленно вставил чеку в гранату, уселся на мотоцикл и поспешил покинуть завод.
– А, чтоб его! – сокрушался Тимур. Кинуть его два раза подряд – такого с ним еще не случалось.
Вскоре синяя «шестерка» припарковалась возле базы афганцев.
Витя уже сидел на капоте и, заметив подъезжающего Алика, выскочил вперед, нацелив на того палец:
– Э! Я тэбя запомниль! Я глаза тваи запомниль!
– Ну ты Фантомас! – рассмеялся Алик, останавливаясь.
– Тяжело горному человеку на равнине, – ухмыльнулся Витя, протягивая Алику честно отобранные деньги.
Алик уехал. Витя засучил рукава и еще долго любовался новенькими золотыми часами на обеих руках.
Тем временем на крыше Женя решила навести в штабе порядок в единственном правильном понимании этого слова, а именно – в ее!.. И теперь она развешивала занавески на оконные рамы, из которых состояла одна из опор штаба.
День выдался пасмурный, и занавески развевались на ветру, как белые флаги с синими цветочками. Илья, развалившись в кресле, изумленно выпучил глаза.
А потом пробормотал в спичечный коробок:
– Я