Тёмная история. Чело-вечность. Наталья Сергеевна Алмазова
лицо.
Однако чертёнок на сей раз не удостоил домового вниманием, видно, осознав, что тут всё решает не он, а лишь зачарованно глядел на молодого мага, всё так же испуганно прижимая уши, будто перепуганный щенок.
Раз уж ситуация разрешилась, пускай и таким странным образом, я неторопливо опустил заложника на пол и разжал пальцы. Недоверчиво покосившись на меня, он тут же юркнул под стол, забившись поглубже, так, что выглядывала лишь мелко дрожащая кисточка на хвосте, до невозможности облезлая, будто обкусанная. Заметив эту небольшую деталь, я подумал, что фокусничает наш гость уже не впервые, и пожинает плоды своего фокусничества тоже.
Из-под стола тем временем донеслось нервное чавканье – чертёнок зализывал изувеченную руку.
Глава
VI
. Дела семейные.
В глубине вентиляционной шахты недовольно возился Сеня, никак не желая возвращаться домой, в родные свои пенаты, и притом бормотал что-то про полынную настойку, по всему судя, надеясь, что мы, в конце-то концов, одумаемся и не станем, как он выразился, «разводить тута зоопарк». Пожалуй, мы уже его развели, – мысленно оглядел я дивную панораму. Паноптикум, не иначе. Как же нам всем повезло, что у Михаила просто сказочное терпение.
Размышляя об этом, я медленно перевёл взор на холодное стекло в оконном проёме, отделяющее прожорливый ночной мрак от хлипкого покоя бетонных стен, которые разве что условно поддерживали этот камерный мир. Что-то неуловимо переменилось, да только я не сразу сообразил, что, с замиранием читая в чертах собственного лица, того лица, что я, кажется, носил когда-то в другой жизни, своё прошлое. Бликующая поверхность равнодушно отражала слабые отсветы уличных огней, беспомощно и безвозвратно утопающие в тёмной бездне моих глаз. Ну глаза эти вот уж действительно не походили на людские ничуть, и говорить нечего. Лишённые равно белка и зрачков, чёрные целиком и полностью, они производили довольно-таки неоднозначное впечатление, ведь весь мой облик в целом можно было бы назвать антропоморфным, с некоторыми, так скажем, специфическими особенностями.
Разглядывая себя, я не без усмешки подумал, что напоминаю, скорее, старательно загримированного мима, чудака в странном наряде, нежели пришельца из иного мира. Ни тебе скользких щупалец, ни уродливых наростов. Острых рогов и сияющих крыл не наблюдалось тоже. Хотя крылья бы не помешали, пожалуй. Белые кожные покровы с лёгким муаром тёмного серебра больше походили на мрамор, нежели на человеческую плоть. Волосы того же цвета застыли длинными иглами, формируя на моей голове довольно незаурядную причёску. Будто лучи оцепеневшей звезды, сорвавшейся вниз и вмерзшей в лёд. Но мне совершенно не хотелось избавляться от такой неудобной детали. Пускай мой статус инкогнито худо-бедно ещё стерёг прошитый в моей информационной матрице защитный алгоритм, иногда и он, казалось, непогрешимый, начал давать сбои. Вот так увидит кто, без маскарадной маски, шуму поди будет…
А что до собственной врождённой похожести на людей… Подумаешь: в этом и других мирах обитало великое