В стране воспоминаний. Рассказы и фельетоны. 1917–1919. Надежда Тэффи
где делается скверного, и начинают звонить по телефону.
– Андрей Иванович, вы? Поздравляю. Допрыгались.
Испуганный голос в телефонной трубке:
– А? Что такое?
– Как что? А в Бугульмишском-то уезде пустяки, что ли?
– Господи, да что же такое? Говорите скорее!
– А то, что там избили одного жулика, да так избили, что он чуть богу душу не отдал.
– Да мне-то какое дело? Что я, жулик, что ли?
– Удивляюсь вашему индифферентизму со зловещим симптомом анархии. Сегодня бьют жулика, завтра примутся за честных людей. Советую вам об этом подумать.
Если в городе случится грабёж или убийство, – а в каком городе и в какое время этого не бывало? – все заведующие паникой мобилизуются.
Звонят по всем телефонам:
– Вы слышали? Какой ужас! Рядом со мной, через двадцать домов по нашей Московской улице, вооружённые грабители ворвались в квартиру одинокой старушки и убили массу народа, четырёх насмерть. На улице с утра толпа требует самосуда. Я боюсь из дома выйти: ещё как-нибудь нечаянно растерзают. И вам не советую выходить. Запритесь и на звонки не отзывайтесь.
Через пять минут звонит другой заведующий:
– Господи! Куда мы идём! Слышали, что у нас сегодня на Дворянской делается? Полчаса назад громилы убили четырёх невинных жертв.
– Позвольте, да ведь это, кажется, на Московской.
– Какая там Московская, когда это напротив нас, в доме Павлова, из моих окон видно.
– Господи, что же это: в один день два убийства!
Через полчаса звонок:
– Вы дома? Здоровы? Невредимы? Ну, слава Богу. Значит, это не вас зарезали. А мне как сказали, что на Екатерининской четверо убитых, я сразу на вас подумала. Вы ведь такой неосторожный, одеваетесь всегда легко, наверное, и двери у вас открыты.
– Как, на Екатерининской четверо? Быть не может, вы что-нибудь путаете.
– Какая же тут может быть путаница, когда моя прислуга сама видела.
– Ну и дела!
И опять звонок:
– Поздравляю! На Серпуховской сейчас четырех зарезали. Народищу собралось – не протолпиться. Марья Николаевна мимо проходила, всё видела. Кровь с них так и льёт.
Итого в один день шестнадцать человек! Четыре вести по четыре человека, и все сами видели. Ну и дела! Если только двое приврали, так всё-таки двое видели, – и восемь убитых.
На другой день со страхом развёртывается газета.
И что же? Никто не соврал, все, действительно, сами видели. Четыре вора залезли в квартиру на Московской улице, услышали шум и удрали. Их стали искать на Дворянской, нашли на Екатерининской и потащили в участок на Серпуховской. Во всех четырёх местах была, конечно, толпа, которую и видели собственными глазами честные свидетели. Убитых, положим, не было, но зато были битые – сами воры.
Больше всего причиняют хлопот и вызывают ахов аграрные волнения.
– Слышали: опять где-то мужики помещичий лес рубят?
– Эка, подумаешь, удивили. Можно подумать, что никогда этого не бывало.
Укажи