Тайна Самаэля. Алишер Арсланович Таксанов
Геенна Огненная, как и говорили пророки, не на Земле, а на Венере. Именно там теперь находится резиденция Самаэля и его падших соратников. Там, где невозможна человеческая жизнь…
Каюмов остановился, чтобы дать мне осмыслить его слова. Я только тяжело вздохнул, потрясённый таким необычным толкованием природы Венеры.
– Именно туда Господь сказал: «Отыдите от меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и аггелам его». – Он процитировал строки из Евангелия от Матфея, при этом ударив по слову «аггелам», видя моё удивление.
– Аггелы? – переспросил я, недоумевая.
– Да, это более точное произношение, – пояснил он. – Хотя привычнее нам стало говорить «ангелы». Исаия так писал: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своём: «взойду на небо, выше звёзд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней».
Эти строки, произнесённые Каюмовым негромким голосом, буквально звенели в ушах, словно доносились откуда-то издалека, из другой эпохи.
Я внимательно слушал и не перебивал, хотя сомнения разъедали меня изнутри. Интерпретация астрономических фактов через призму религиозных мифов была для меня чем-то совершенно новым. Все мое научное естество протестовало, хотело рассмеяться или вставить саркастичное замечание, но я сдержался. Каюмов всё же заслуживал уважения. Да и его напарник Ибрагимов, ученый до мозга костей, тоже повернулся к мистике и вере, оставив за спиной научный атеизм. Пожалуй, у каждого свой путь – кто к Богу, а кто, возможно, к ереси.
Но когда он процитировал пророка Исайю, что-то зацепило меня. Эти строки я уже слышал, давно, на борту подлодки от моряков. Сидя в тёмном отсеке, я часто смотрел на Венеру, мерцающую над горизонтом, словно маяк во тьме – тогда она казалась мне символом надежды и ускользающего покоя. Теперь я снова слышал этот же библейский текст, но в совершенно новом контексте.
Не сдержавшись, я тихо произнес рубаи Омара Хайяма:
«Ад и рай – в небесах», – твердят ханжи,
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай – не круги во дворе мирозданья,
Ад и рай – это две половины души».
Профессор Каюмов удивленно взглянул на меня.
– Тимуржан, вы знаете рубаи великого Хайяма?
– Я знаю не только его рубаи, – отмахнулся я, краем глаза глянув на часы. Было уже половина десятого вечера. Пора было уходить: на улице уже стемнело, и звезды светили ярче обычного. Луна освещала город мягким, приглушённым светом, фонари разрезали тьму, а свет фар переплетался, будто шпаги фехтовальщиков. Сквозь открытое окно доносился тополиный пух, вызывая аллергическую реакцию у кого-то в комнате – послышалось приглушенное чихание.
– Вы сами ответили на вопрос вечности, – тихо произнес Каюмов. – И зло, и добро, ад и рай находятся внутри нас. Но есть силы, которые