Небо безработного пилота. Андрей Владимирович Лесковский
заточённому в клетку под открытым небом, не позавидует даже умалишённый. Хорошо бы верблюдом, что ли, на время стать, да только вряд ли получится. Единственное, что Александр смог сделать, дабы чуть ограничить свои мучения, так это растянуть рубашку над головой, на прутах клетки, тем создать себе пятачок тени, где можно немного укрыться от испепеляющих лучей экваториального солнца. Спасением не назвать, но хоть минимальное облегчение.
Денёк-то, как на грех, выдался очень жарким. Солнце, как будто, того только и дожидалось, чтобы немного разошлись тучи, энергии прилично накопило на прожарку земной поверхности. Воды стражники, по началу, дали целое пластиковое ведёрко, но она оказалась уже горячая, если под солнечные лучи выставить, то, в скором времени, можно будет хоть чай заваривать, о котором, ещё недавно, так сладко думалось за завтраком. Саша устроил себе омовение, правда, на это охрана сразу предупредила его, на еле понятном английском, что если он и впредь намерен выливать на себя воду, то просить её будет у неба. Хорошо хоть ведёрко, пока, на первый раз, всё-таки наполнили заново.
Дополнительно к небу взывать не пришлось, само смилостивилось, ибо атмосферные процессы в тот день пошли по кругу: жаркое солнце быстро испаряло выпавшую давеча влагу и, через пару часов хорошего пекла, вновь начала концентрироваться низкая облачность, которая вскоре пролилась тёплым ливнем. "Верх блаженства!" – отметил Саня тот дар небес и возблагодарил Господа Бога за то, что он есть.
Обида только оставалась на само пребывание в этой клетке, ну ведь, не враг же он Королевству Тайскому и все прегрешения его едва ли тянут на подобное заточение. Тигра так, в зверинце, содержат, чтобы тот не пожрал посетителей, но это, хоть как-то, объяснимо. Твёрдо решил тогда Александр переходить, выражаясь на тюремный русский, в "отрицаловку": вставать на тернистый путь неповиновения и сопротивление администрации. Если сатрапы истязают, так пусть, хотя-бы, будет за что. А, за одно, пусть познают, супостаты заморские, русскую стойкость.
Не откладывая задуманное на потом, Александр Гурзанов отказался от бесформенного куска варёного риса, полагавшегося в качестве обеда и потребовал незамедлительной встречи с российскими дипломатами. Однако, голодовка, объявленная непокорным арестантом, похоже, совсем не впечатлила тюремщиков. Можешь не жрать – дело твоё и дожидайся своего консула, пока не станешь похожим на сумасшедшего йога. В общем, все бредовые выходки того, кто сидит в клетке, охране – «до лампочки».
День, проведённый в клетке, показался уж слишком длинным. Долгожданный закат принёс с собой очередную порцию сильнейшего дождя и ночку обещал тоже не самую безмятежную. Грустно очень стало на душе у нашего узника, даже где-то жалко самого себя. Пропадать приходится на чужбине, без славы и почёта, подвига не совершивши, но запертого, сатрапами иноземными, в крепкую клетку, за грехи совсем мелкие.
Засыпая, Александр ничего хорошего не ожидал от следующего дня, была причина дипресняк почувствовать и не верить в ближайшее