Дорога войны. Алена Трутнева
волдырями локоть Айзека и принялась бинтовать. – Терпи чутка. Знамо, што больна, но надобно.
– Выход! Отсюда есть выход! – В закуток, где они устроились, вбежал жрец и с порога затараторил: – Ходили слухи, что из храма в лес ведёт подземный ход. Но им так давно не пользовались, что никто не знал, где именно он находится, да и вообще не сказка ли это. – Он победно улыбнулся. – И мы нашли его!
– И даже никакого «но»? – уточнил Пёс.
– Но там решётка, – признал жрец. – Она закрыта на замок, так что выход перегорожен намертво. Её не сломать и не протиснуться между прутьями.
Три пары глаз с надеждой уставились на Пса, и он усмехнулся в ответ.
– А что же, служители божьи не обучены вскрывать замки?
Жрец возвёл очи горе и плутовато улыбнулся.
– Не вышло. Уж больно хитрый замок. Может, ты попробуешь?
Заныла, словно предчувствуя кропотливое, не слишком посильное сейчас дело, обожжённая рука.
– Ладно, идём. Поглядим на твой хитрый замок.
Замок для Пса был делом плёвым – не такой уж он и хитрый. Вероятно, служители богов в основном вскрывали крестьянские халупы да амбары. Другое дело рука: пальцы не хотели сгибаться, выполняя мелкую, требующую точности работу. Вспомнив все известные ругательства, Айзек всё же победил окаянный механизм. Решётка с режущим ухо скрипом распахнулась, открыв путь в сырой, пропахший плесенью тоннель.
– Готово.
Жрец с благоговением смотрел на Айзека.
– Ты посланник добрых духов.
– Один из карателей, – напомнил Пёс, и жрец вскинул руки в отгоняющем зло жесте. – Приведём остальных. Надо убираться отсюда, пока не поздно.
Собравшиеся в храме селяне встретили их мёртвой тишиной. Чувствуя, как нехорошее подозрение закрадывается в душу, Айзек вышел вперёд.
– Что случилось?
Сухонький старик поднял на него глаза.
– Приходил главнючий ихний. Желат, штоб мы отдали тя.
– Меня? – Пёс удивлённо вскинул брови, кожу на лбу дёрнуло болью. – Неужели я кажусь им таким ценным трофеем?
– Как знати. – Одна из женщин прижала к себе сынишку и опустила глаза к полу. – Они сбещали пустити всех, ежли отдадим тя. А инакши запалят храм и переубьют всех.
– Кажется, ты знатно их разозлил, парень. – Главный жрец пристально изучал его. – Заполучить тебя им важнее, чем прирезать стадо перепуганных селян. Вот почти дословно, что он сказал.
– Ясно. – Пёс кивнул, стараясь удержать под контролем полыхнувший в душе страх.
– Они дали нам времени на помыслити. – Лайна подошла к нему. – Но нам не надобно времени, мы уж всё порешили. Мы не дадим тя.
Изумление Айзека было неподдельным.
– Не выдадите? Но… Но как же вы сами, ваши дети?
– Айзек, – вмешалась Гельда, – да ежли б не ты, и наши дитки, и мы сами были б убивты. Все как един. Мож, здесека и отыщицца хто, не обязанный те житкой, – но то навряд. Ты ж не помышлял, што после всего, што ты делал, мы дадим спасителя палачам на расправу?
– Но я ведь сам один из них.