Путь вербовки. Дишни Вахаевич Мусаев
href="#n_36" type="note">[36]
В этой связи, следует отметить исследовательское утверждение Д. С. Глухарева, полагающего что «с 1990-х годов все больше внимание, уделяется такому компоненту ведения войны как информационное противоборство. Новые технологии позволяют выигрывать войны без применения обычных средств вооружения, одним лишь словом. Примерно с этого же периода появляется технология «цветных революций», вначале как бескровное свержение законно избранного правительства, а затем, с началом «арабской весны» как элемент вооруженного противоборства. Наконец, тот факт, что современный человек имеет постоянный выход в Интернет, с помощью мобильных устройств, позволяет оказывать не только массовое воздействие, но и индивидуальное».[37] В данном контексте, следует отметить планомерный (долговременный) аспект воздействия извне на общественные, политические и государственные процессы, с целью дестабилизации обстановки на территории Российской Федерации,[38] в рамках которого религиозный и иной информационный экстремизм следует исследовать исключительно как спланированный акт воздействия на индивидуальное и коллективное сознание и подсознание россиян.[39] В рамках данного процесса, любое информационное действие осуществляется профессиональными коммуникаторами (вербовщиками), а не экстремистами-одиночками. Данный тезис подтверждает Ю. Р. Тагильцева, которая полагает, что «… экстремистский материал и акт провокации можно рассматривать и как спланированную спецоперацию в рамках информационно-политической войны в политической сфере, и как спонтанную информационную атаку, поддерживаемую заинтересованными лицами».[40]
Проведенный социологический и междисциплинарный анализ показывает, что профессиональные коммуникаторы, используя технические, финансовые и логистические возможности «заказчиков» (лиц, государств, групп) осуществляют повышение эмоционального состояния индивидов или общества, создавая таким образом управляемую толпу для осуществления собственных необходимых политических или экономических целей. В данном аспекте наиболее актуальной становится тематика исследования религиозного экстремизма и терроризма, который последние десять лет стал движущей силой геополитических и региональных преобразований (к примеру, «арабская весна»). В контексте религиозной вербовочной деятельности, следует отметить, что «субъектом информационного экстремизма может стать как целое сообщество, так и один человек, для которого, впрочем, также свойственны черты субъекта экстремизма. А его метод – речевое воздействие. Он не стремится к власти над умами ради самой власти или ради сокрытия собственных целей. Он хочет изменить существующий миропорядок и заявляет об этом открыто»,[41] что обуславливает специфическую инструментальную методологию применяемую профессиональными коммуникаторами.
Следует понимать, что объекты восприятия экстремистской
Глухарев Д. С. Противодействие экстремизму в современном медиапространстве // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Челябинск, 2012. № 10. С. 134
Молодежь и экстремизм в России: информационно-аналитический сборник: [18+] / Эксперт. центр «Нац. безопасности» (при участии сотрудников Гл. упр. противодействия экстремизму МВД РФ); [сост. Литвинов Н. Д., Суровцев И. С.; предисл. Суровцева И. С.]. – Воронеж: Воронежская областная типография Т. 1. – 2013. – 701 с
Молодежь и экстремизм в России: информационно-аналитический сборник: [18+] / Эксперт. центр «Нац. безопасности» (при участии сотрудников Гл. упр. противодействия экстремизму МВД РФ); [сост. Литвинов Н. Д., Суровцев И. С.; предисл. Суровцева И. С.]. – Воронеж: Воронежская областная типография Т. 1. – 2013. – 754 с.
Тагильцева Ю. Р. Экстремистские материалы как инструмент информационно-психологической войны // Политическая лингвистика. Екатеринбург, 2012. № 3. С. 101.
Диль В. А. Тенденции развития современного экстремизма: молодежный и информационный экстремизм // Известия Томского политехнического университета. Томск, 2009. Т. 314. № 6.