Сердце в оковах. Кэтрин Болфинч
целовал меня на виду у всех, как грязную шлюху, и закрывала глаза, представляя, что это губы другого человека, а вокруг никого нет. Я чувствовала, видела взгляд Адама, который натыкался на нас, и каждый раз его губы сжимались в тонкую полосу, словно он мог убить здесь всех.
Эти мысли успокаивали, толкали меня в объятия наивности, надевали розовые очки на мои глаза, спасая от безумия и желания вскрыть вены прямо на шелковых простынях в просторной спальне.
Я не имела права мечтать о лучшей жизни, не могла даже говорить с ним.
У меня не было никаких прав. У меня не было ничего. Ни семьи, ни жизни, ни денег. Я никто. И я поняла это, когда вечером, после ухода гостей, Вито задержал меня на диване в гостиной.
Шершавые ладони проходились по бедрам, задирали юбку, а губы оставляли влажные поцелуи на подбородке и шее. Мне хотелось отмыться от его касаний и умереть, лишь бы их не чувствовать, но я сидела на диване и неуверенно теребила пуговицы на его рубашке.
– Как хорошо, что Карлос продал тебя мне, – голос Вито почти обжег шею, его пальцы сжали подбородок. Он повернул мою голову к себе, вынуждая посмотреть в безжалостные черные глаза.
Горло сдавило, и руки Вито не облегчали прерывистое дыхание. Я не должна плакать при нем. Не должна.
– Ты такая горячая, рыбка. Видела, как они все смотрели на тебя? Такие жадные, похотливые взгляды, я бы убил их. Даже Санчеса, я бы нарвался на войну с его братом, но я бы сделал это, потому что он смотрел на тебя, – шептал он, срывая с меня одежду, пока я прикусывала губы по крови, задерживала дыхание и не двигалась. – Я бы убил каждого и заставил бы тебя смотреть. Ты моя, рыбка. И ни один мужчина в мире не коснется этого тела, – он произносил это, словно молитву, приговор или проклятие. Мне хотелось вырваться, убежать. Бежать так долго, как смогу, но я лежала на диване, позволяя ему меня касаться.
Этой ночью Вито был груб. Он сыпал проклятиями, оставлял синяки на коже, грозился убить каждого, кто не так на меня посмотрит или прикоснется. А я безмолвно плакала, сжимая губы и бездушным взглядом сверля одну точку на стене.
Я думала, что смогу смириться с такой жизнью, думала, что буду примерной женой. И я буду. Буду стараться лучше, потому что не хочу видеть его смерть. Хотя Вито бы не остановило и мое поведение. Если бы он захотел, он бы убил любого забавы ради.
Глава 5. Адам
Я вышел из дома Вито и Амели Скальфаро. Сигарета тут же оказалась в моих руках, дым достиг легких. Только сейчас я смог нормально дышать. Все время рядом с ними в легкие почти не поступал кислород. Мне казалось, если я начну нормально функционировать, то аромат спелых персиков проникнет внутрь, обоснуется там, и больше никогда я не смогу жить, не смирюсь с тем, что видел.
Она вздрогнула, потому что испугалась или потому что поняла, что я узнал ее?
Как мог не узнать? Как?
Я смотрел на ее фото много ночей подряд, запоминал каждую черту лица, каждую родинку и веснушку.
Почему судьба так распорядилась? Почему она к нам так жестока?
Мне