Hiraeth. Даниил Богословский
с собственной картины и нарисуй ярко-зеленую траву».
***
И снова в путь, идем сквозь ветра, застывшие, словно лед.
Мы все так же больны и продолжаем искать свободу в снегах,
Поднимаем голову, чтобы вспомнить о подстерегающей лжи высоко наверху.
Кажется, она молодеет.
Мое желание – спрятаться в хижине в лесу, спастись в этом убежище во время снегопада,
Сидеть внутри часами, смотреть в плотно закрытое окно и видеть только лишь танец снега,
Он настолько плотный и густой, что похож на бесконечные падающие звезды.
Мне тепло внутри: потрескивающие дрова в камине и покрывало из овечьей шерсти согревают лучше всего,
Но темно-серый с глубоким синим оттенком пейзаж снежной бури за окном согревает гораздо лучше.
Хижина выдержит вьюгу, она построена крепко – из дерева толстой сосны и понимания, что нет ничего сильнее, крепче и безопаснее,
Ведь хижина эта – убежище, дом, внутри которого ждет моего возвращения перо и стопка пожелтевшей со временем бумаги, постепенно начинающей исписываться всеми мыслями.
***
Истории находят своего хозяина в самое подходящее для этого время.
Каждое событие пришедшего вновь утра – история,
Каждый заход солнца за горизонт является послесловием к уже дописанной новой главе.
Время шагает тихо, настолько тихо, что мы более не замечаем его.
Кажется, оно покидает наши края, эти снежные верхушки Альп и спрятанную хижину в глубине горной долины.
Время передало свои часы историям, уже случившимся, и тем, что ищут нас до сих пор.
Каждое сказанное другими слово пропитывает меня целиком,
События возвращаются с новыми героями.
Все уже было пройдено миллионы раз,
Все мелодии уже написаны, слова сказаны, поступки совершены,
Нам ничего не остается, кроме как стать зрителями бесконечного цикла повторов.
Каждое десятилетие мы проводим в кинозале,
Где кто-то за стенкой выводит через проектор один и тот же фильм.
Режиссер в первом ряду хлопает снова и снова,
Операторы с каждым разом все сильнее хвалят собственные кадры,
Актеры плачут, глядя на свои роли, в одних и тех же частях фильма,
Зрители с каждым новым просмотром задаются вопросом,
Успеют ли они разгадать в сценарии загадки режиссера и на каких кадрах этой черно-белой пленки их следует искать.
Мы продолжаем с упоением ждать открытой двери на новую тропинку,
Но уже на середине ее пути осознаем, что идем вперед по своим же следам.
Любое дерево, стоящее одиноко в северной тундре или, напротив, в густой лесистой местности, было семечком, окутанным землей и историей.
Бабочка-адмирал, пролетающая тысячи километров без остановки, начала свой долгий путь с вылупившейся из оболочки новой уникальной истории гусеницы.
Историю пламени моему