Hiraeth. Даниил Богословский
тропа для еще неродившихся созданий.
Каждый вдох – напоминание о том, что ты живой,
Но свою привилегию дышать мы тратим на споры, нерешимость и непонимание.
Человек – хранитель бесчисленного количества историй про любовь и предательства,
спасение и побег, про сказки и документалистику, создания и разрушения.
И это все не только один конкретный человек, а каждый из нас.
Мы – история, которую можем создать только вместе, но…
В нашем огромном механизме вечной жизни каждый является маяком для остальных.
Я ступаю на землю, сшитую из мха, и сразу проваливаюсь в мягкий покров,
Не понимаю, можно ли здесь дышать.
Сердце мое спокойно, оно не боится выскочить и увидеть то, чего боюсь увидеть я.
Настолько идеальный, величественный и гордый, но слегка усталый, вулкан охраняет километры смиренного мха,
Воюющие за право показать солнце, облака и соленый рыбный воздух.
В этом пейзаже глубокого бежевого оттенка спрятана скованность,
Я чувствую ветер, но не слышу его,
Я проваливаюсь все глубже в мох, но не пытаюсь выбраться,
Я хочу обратиться к себе, но понимаю, что нужно молчать еще тише,
Я знаю, что не вернулся домой, но ощущаю себя надежнее и спокойнее, чем дома,
Я вижу здесь свой дом.
Это место не знает времени – оно замерло во льдах и никогда не растает.
Жители уютных хижин не покинут этот остров, ведь на континенте их ждет ад.
Триста тысяч сердец бьются одновременно, синхронно сердцебиению земли,
Слеза пребывающих в глубоком горе настолько же сильна лаве, спускающейся с разбитой и проигравшей самой себе горы.
Гармония и покой в глазах проходящих мимо меня людей ничем не отличится от застывшего залива океана на окраине города.
С самого начала, проматывая черно-белую кассетную пленку, становится очевидно:
Здесь человеком первой завладела земля,
Научила жить по своим правилам и доказала его беспомощность в закрытых ладонях,
Где левая рука – лед, а правая – пламя.
Я чувствую тоску по дому, которого никогда не видел,
Тоску по «А что, если…» и своей призрачной колыбели в одном из бесконечных маленьких зданий вокруг,
По несуществующему голосу, который звал меня пройтись вдоль прилива, в сторону маяка,
По взгляду, который был похоронен в прошлом, засыпан песком в песочных часах.
Глубокая тоска по чему-то потерянному,
Я тоскую по человеку, которого никогда не видел и не знал, —
По себе.
Но я снова здесь, в поиске всех бархатных воспоминаний внутри маяка, спрятанного за чертой города, и я готов сделать еще один шаг.
***
Маяк выглядит так, будто никем никогда не был сооружен, будто он сам себе хозяин.
Я здесь не один, этот маленький остров осматривают отец с дочкой,
Кажется, они местные.
Время дышит,