Бабий сыск. Детективные истории. Вера Мосова
Любовью своей был сыт. Дочь на отца сильно обиделась, а сын держал нейтралитет. Через год наш кобель явился, кончилось его большое и светлое чувство. Все ведь когда-то кончается. Прощения просил, в ногах валялся. А я его не пустила, отправила восвояси. Зачем мне такой мужик? Веры ему больше нет, а быть прислугой я не нанималась, уже и привыкла жить одна. Он стал вякать, что скотина тоже денег стоит, и он на нее право имеет. Я взяла веревку, навязала на рога корове, да и вывела из хлева животину – забирай! Твое! Законное! Тогда он развернулся молча и ушел. Теперь и не знаю, где пропадает наш скиталец. Может, опять любовь неземную встретил.
Танзиля покачала головой. Наталья открылась ей с новой стороны. Надо же, какая сильная женщина. Так легко, почти весело поведала о крушении своей семьи, хотя понятно же, сколько слез и терзаний кроется за всем этим.
Тема скитаний тут же перетекла в историю Анны. Танзиля пересказала все, что от нее услышала.
– Зря, значит, Клава на Аньку сердилась, – проговорила задумчиво Наталья, – эвон как девку жизнь-то скрутила. Даже жалко ее, беспутную. А мать-то и правда, сильно на нее осерчала. Особенно с той поры, как этот сожитель у нее появился да стал подливать масла в огонь, тут уж она и вовсе отреклась от Аньки. Ему-то что? Он свое дело знал хорошо: перессорить всех, не позволить блудной дочери вернуться, выжить внучку из дому, свести бабу в могилу – и все! Он король!
Танзиля поделилась результатом поездки в город. Про посещение общежития рассказала и изъятие вещей.
– Вот и ладно, и пусть там полицейские поработают, может, чего и найдут, – сказала Наталья, разливая чай и жестом приглашая гостью к столу.
– А мы тут поищем, – подхватила Танзиля. – Расскажи мне, пожалуйста про Анну и Лену. Они ведь на глазах у тебя росли. Какими были, чем увлекались? Как с Клавдией ладили? Точнее, как она с ними ладила?
– Клава хорошей была матерью, любила очень дочку. Овдовела вот только рано. Считай, одна Аньку подымала, и очень гордилась, когда та в техникум поступила. Счастливое будущее ей прочила, жизнь городскую. А как та с животом-то вернулась, по деревне сразу сплетни поползли, что нагуляла она ребеночка. Никто не верил в погибшего жениха, которого ни разу тут не видали.
– А Клава поверила?
– Хотела верить, вот и поверила, – вздохнула Наталья, – нам ведь иногда легче верить в ложь, чем знать правду. Внучку Клава тоже очень любила. Лицом обе девки на ее мужа, покойника, сильно похожи. На Анькиного отца. Светленькие обе, сероглазые. Хорошенькие. А характер разный. Анна росла послушной девочкой, а Ленка – тайфун. Чуть что не по ней, сразу взрывается. А как Анька пропала, она и вовсе неуправляемой стала. Видимо, обида на мать точила ее изнутри. Кому ж приятно сознавать, что ты родной матери не нужна оказалась?! Да и подруг у нее тут не было. Некому душу излить. В деревне к той поре мало молодежи осталось, все в город подались. Частенько мне Клава на девку жаловалась, трудно с ней было. А как Петрович