Яик-Горынович. Павел Малов
Задержался на немного у калитки, высматривая, никого ли нет на притихшей ночной улице. Вокруг все было спокойно, лишь кое-где во дворах подавала голос скотина да лениво взлаивали собаки. Во дворе у Атаровых тоже все было тихо. Двенадцатилетняя, рослая не по годам Нинка вышла из коровника с дымящейся парным молоком цибаркой – доила корову.
Митька, дождавшись ее ухода, осторожно, стараясь не скрипнуть калиткой, скользнул во двор, зашел в дом, куда перед этим скрылась девчонка. Нинка переливала молоко из ведра в кринки. Услышав легкое поскрипывание половиц за спиной, быстро обернулась и, вскрикнув от страха, выронила ведро. Оно, громко дребезжа, покатилось по полу. К ней подбегал незнакомый широкоплечий верзила с замотанным до самых глаз башлыком лицом. Глаза были узко прищуренные, горящие недобрым стальным огнем, – похотливые, рысьи.
В ту же минуту грязная, воняющая салом, табаком и псиной рука непрошенного гостя крепко зажала ей рот. Человек поволок перепуганную до смерти, извивающуюся всем телом Нинку в горницу. Бросив на кровать, навалился сверху. В одну минуту верхняя одежда на девчонке была сорвана, исподница изорвана в клочья. Куском, оторванным от ночной рубашки, незнакомец плотно заткнул ей рот. Глаза Нинки полезли из орбит: ей показалось, что неизвестный сейчас убьет ее. Но Митька, похотливо, как поросенок, взвизгивая, начал делать другое… Нинке стало больно, она задергалась под ним, заелозила по кровати ногами, замотала головой и от острой, пронизавшей все ее тело боли, лишилась чувств…
Натешившись вволю, Лысов бросил ее, где была, в горнице, на скомканной кровати. Даже не прикрыл большое кровавое пятно, натекшее под нее. Брезгливо вытер руки краем белой простыни. Устало прошел в кухню, жадно напился молока, которое перед тем разливала по кринкам Нинка. Вновь вернулся в горницу, прошелся по ней, заглядывая в углы, шаря на полках и по шкафам. Порылся в сундуке с вещами. В доме у Атаровых была такая нищета, что грабителя ничего не прельстило: денег и ценностей не было, а брать что-либо из вещей было опасно. Свои как-никак, городские, вдруг да раскроется его грабительство? Беды тогда не миновать.
Чтобы лишний раз не рисковать, не рисоваться во дворе, Лысов, растворив окно, легко выпрыгнул в сад. Пошел, крадучись, между деревьев к забору, который выходил на пустырь у самого обрывистого берега реки Чаган. Он был вполне доволен проделанным, и совесть его совсем не мучила. Да он и не имел понятия о таких тонких вещах, как человеческая совесть.
Глава 13
Волки
Борька Атаров, средний Мишкин сын, вместе со старым опытным чабаном, мусульманином Абакаром, пас в степи огромную отару овец Мартемьяна Бородина. Он был подпаском, миновала его первая батрацкая весна. Овцы мирно паслись на склоне невысокого сырта, выщипывая мягкими губами траву у подножья. Разморенные полуденным зноем сторожевые овчарки норовили спрятаться в тень под редко где растущими кустами. Лениво разлеглись в кушерях, вывалив красные влажные языки и тяжело поводя