Вступление в будни. Бригита Райман
спросил Хаманн, который все это время стоял позади нее, скрестив руки на груди, с задумчиво сдвинутыми бровями.
– Это же может делать машина, – отозвалась Реха.
– Мы можем ее изобрести, – предложил Хаманн. – У меня есть еще несколько предложений по улучшению, получим премию – поделим. Согласна?
– Согласна. – Реха засмеялась, она была уверена, что это шутка, ведь знала Хаманна всего один день.
Он вытащил помятую записную книжку, что-то в ней нацарапал и сказал:
– Вот и замечательно. – Он взял ее за руку. – А сейчас пойдем на кухню и поедим жаркое из свинины. Этот костюм все равно уже маловат.
По дороге они встретили Николауса, который неторопливо шагал по желтому песку. Он вздрогнул, когда Хаманн заговорил с ним:
– Как работа, юнец?
Николаус молча отмахнулся.
– Не поладил с Карлом?
– Да нет, – тут же отозвался Николаус, но выглядел он при этом подавленным.
– Наша активистка уже внесла первое предложение по улучшению, – сказал Хаманн.
Николаус опустил голову.
– Не слушай его, – вмешалась Реха. – Я лишь сказала, что мою работу может выполнить машина. Но на самом деле я слабо представляю, как эта машина должна выглядеть.
«Я же сказала это только потому, что устала», – стыдливо подумала она.
– Проектированием займусь я. Главное – умение видеть. – Теперь Хаманн шел между двумя новенькими, застегнув до самого горла свою синюю рабочую куртку, несмотря на позднюю летнюю жару. Николаусу он был всего лишь по плечо, но все же парень чувствовал себя рядом с ним очень маленьким и хилым и думал: «Но я вижу задачу только тогда, когда спотыкаюсь о нее…»
Хаманн сказал:
– Иногда новенькие видят больше, чем мы. Но это не имеет никакой питательной ценности, если кто-то просто слоняется по цеху и несет какую-то чушь, потому что что-то идет не так. Нужно что-то менять, а не бегать, как курица без головы.
– Вы мне льстите, – сказал Николаус с грустной улыбкой, но не стал ничего объяснять, а Хаманн не стал расспрашивать. Он решил, что парень сам все расскажет, когда больше не сможет держать язык за зубами, когда не сможет справиться самостоятельно. Он приставил Николауса к сварщику Карлу Леманну, немногословному старику и надежному специалисту, который, открыв рот, отличался поразительной грубостью – грубостью, за которой он пытался скрыть тоску и одиночество.
Леманн владел небольшим поместьем в Лужице, где жил с двумя сыновьями и двумя невестками, с которыми он постоянно вел жесткую мелочную войну из-за наследства. Хаманн про себя подумал, что его возвращению домой радуется только собака.
В красочной столовой с большими окнами они нашли Хайнца и семь или восемь его товарищей по бригаде, которые сегодня заменяли трубопроводы в зоне прессования брикетной фабрики. Хаманн познакомил их с новичками, и тут же полетели новые имена, лица людей выделились ярким светом: молодой широконосый Шаховняк; студент Мевис с круглыми красными щеками;