Генерал Деникин. Владимир Черкасов-Георгиевский
совета, генерал-фельдмаршал великий князь Михаил Николаевич. Он сказал, что генерал Альтфатер из Главного Артиллерийского докладывал ему о нем. Великий князь выразил капитану сочувствие, сообщил, что доложил государю его дело во всех подробностях.
Выпускники стали строиться в одну линию вдоль анфилады залов. Деникин, по старшинству баллов в злополучных последних списках, встал перед троими офицерами, вылетевшими сначала с ним за генштабистскую черту. Капитан вдруг увидел, что Сухотин о чем-то оживленно переговаривается с Куропаткиным, смотря в его сторону. Вот Сухотин кивнул головой слушающему их курсовому полковнику Мошнину.
Мошнин быстро направился к шеренге Деникина. Он вывел из строя троих его бывших товарищей-неудачников, провел их к ряду, причисленных в Генштаб, и поставил в него. Отделил строй будущих генштабистов интервалом в два шага… Деникин остался на фланге выпускников, не удостоенных в Генштаб.
Все стало капитану ясно. Генеральный штаб – мимо! Его сердце словно бы покатилось, и Деникин сжал зубы, чтобы не измениться лицом.
Тихо скомандовали по рядам:
– Господа офицеры!
У императорской двери вытянулся и замер дворцовый арап. Деникин заметил, как генерал Куропаткин, стоявший напротив нее, низко склонил голову.
Вышел государь. Человек скромный, он, как всегда, смутился парадом сотен вытянувшихся офицеров. Каждого из них ему предстояло о чем-то спросить, обогреть приветливостью. Государь шел по строю, останавливался, беседуя с томительными паузами. Словно тосковал своими добрыми глазами, смущенно подергивал шнуры аксельбанта.
Приблизился государь к Деникину. Капитан взглянул на сопровождавших его Куропаткина, Сухотина и Мошнина. Они впились в Деникина сумрачно-тревожными глазами. Государь остановился напротив него.
– Капитан Деникин, – представился офицер.
Деникин увидел, что государь его вспомнил. Спросил капитана очень учтиво:
– Ну, а вы как думаете устроиться?
– Не знаю. Жду решения вашего императорского величества.
Государь повернулся к свите и вопросительно взглянул на Куропаткина. Военный министр поклонился низко, но четко сказал:
– Этот офицер, ваше величество, не причислен к Генеральному штабу – за характер.
Некоторое смятение пронеслось по лицу государя, он нервно обдернул аксельбанты. Потом любезно поинтересовался у Деникина, долго ли он служит и где расположена его бригада. Получил ответы, кивнул приветливо и пошел дальше.
Физиономии Куропаткина, Сухотина, Мошнина просветлели так, что в свите заулыбались. Деникин горько воскликнул про себя:
«Вот тебе и правда воли монаршей! Каким чертополохом поросли пути к правде!»
Один из близко знавших А. И. Деникина людей написал по поводу этой истории:
«Обиду несправедливостью молодой капитан Деникин переживал очень болезненно. По-видимому, след этого чувства