Море смерти, берег любви. Светлана Успенская
в затхлом воздухе нашего чердака.
Она была тонкой и молчаливой, с трепетным взглядом серых глаз и тревожно дрожащими розовыми губами. Светлый пух коротких волос делал ее похожей на одуванчик.
– Инга, – смущенно представилась она, и тихий голос потерялся в нашем настороженном молчании.
– Ребята, Инга хочет посмотреть, чем мы здесь занимаемся, – краснея, пробормотал Сашка Абалкин. Он понимал, что идет против нас всех. Зачем посвящать какую-то девицу в наши дела? Да будь она хоть сама Мэрилин Монро…
Наши близнецы, Шура и Юра Палей, многозначительно переглянулись: всё ясно, Сашка решил покрасоваться перед своей пассией. Ну покатал бы ее на мопеде – и дело с концом, так нет, притащил девчонку сюда. Не место здесь всяким бабам. Конечно, он сейчас наш атаман, и никто не имеет права выступить против его решения…
Каждый из нас один месяц в году имел право вкусить всю пряную остроту власти и мог притащить в нашу компанию кого угодно, хоть самого дьявола… Но все дело в том, что посещение гостем Ставки всегда означало его принятие в бригаду, а мы давным-давно договорились, что женской ноги никогда не будет на нашем чердаке… Но тогда все как один промолчали – не выяснять же отношения при посторонних… Точнее, при посторонней.
Именно тогда, кажется, нам впервые показалась наша затея глупой и детской, ритуалы и звания – надуманными и, попросту говоря, идиотскими, а все в целом – скучным и неестественным. Хотя сама Инга скромно молчала, сидя в кругу, и, как все, медленно тянула «шнапс», но ее пронзительные глаза то и дело останавливались поочередно на каждом из нас, храня в глубине презрительную усмешку. Мы почему-то чувствовали себя великовозрастными дуралеями.
Постепенно компания стала собираться все реже и реже. Навалились выпускные экзамены, кое-кого забрили в армию… Мы как-то внезапно повзрослели и отдалились друг от друга, хотя отношения между нами были все еще очень теплые. Так Шестая бригада практически прекратила свое существование.
Последним выбранным фюрером бригады был я. И, чувствуя на себе ответственность за судьбу нашего объединения, я долго еще пытался сцементировать мужскую дружбу, разрушенную временем и какой-то бабой. Дружить-то мы в общем-то не переставали, но собирались все реже и реже, отдавая предпочтение уютным барам и кафе, где пили уже, естественно, не самопальный «шнапс», а чистый ликёр «Малибу», джин «Бифитер» или, на худой конец, обычную «Столичную» с соленым огурчиком.
А потом и вовсе все разбежались кто куда.
Вечер в ресторане «Красный петух» подходил к концу. Машины разъезжались одна за другой. Мы прощались на крыльце, многократно лобызая друг друга и давая клятвенные обещания встречаться хотя бы раз в месяц и вообще не забывать друзей. Самое утомительное в такого рода попойках – не головная боль на следующее утро, а вот эти пьяные слезы и слюни, если ты, конечно, еще в состоянии их замечать.
Раздетый, я вышел под дождь и механически