Погасни свет, долой навек. Дарья Иорданская
и тем не менее миссис Гамильтон раз за разом сбегала, точно рвущаяся из клетки птица. Среди слуг начинали уже ходить сплетни самого мерзкого характера, и Элинор, как могла, пресекала их. Ей, конечно, хотелось бы сделать больше. Элинор все бы отдала, только бы мистер Гамильтон… здесь Элинор всегда обрывала себя, не позволяя ни мечтать, ни загадывать. Велела себе мыслить разумно и рационально. Велела себе соблюдать правила приличия и не воображать лишнего. Это лишь в романах у благородных господ на чердаке живет сумасшедшая жена, а сердце его между тем отдано простой, скромной гувернантке. В реальной жизни давно уже нет чердаков, жене – нормальная она или безумная – вполне прилично уехать на воды, а гувернантке следует знать свое место. К тому же, признаться, в глубине души Элинор ненавидела романы, полные неестественных, в жизни не встречающихся характеров и ситуаций. У нее, в конце концов, есть своя работа.
Была.
В последний раз, уйдя – следует говорить «сбежав»? – из дома, миссис Гамильтон забрала с собой Джеймса. Телеграммы, вопреки обыкновению, получено не было.
Напряжение все копилось, копилось, и днями вдруг Элинор начало мерещиться невесть что. Взять хотя бы тот странный след в гардеробной! Будь жива тетушка Эмилия, она непременно сказала бы, что миссис Гамильтон и Джеймса похитили феи. В какую-то минуту Элинор и сама почти поверила в подобную ерунду. Обстановка к тому располагала: коридор в полумраке, открытая дверь в спальню хозяйки – горничных в доме мистера Гамильтона не помешало бы хорошенько отругать за такую беспечность и за вечные сквозняки, что вызывали эти незакрытые двери. В самой комнате сладкий запах духов, зловещий скрип дверцы гардеробной и странный след. Воображение Элинор сыграло не в первый раз против нее, и она, перепугавшись, бросилась к мистеру Гамильтону, чтобы рассказать о следе. В точности как тетя Эмилия в худшие ее дни. Голова тетушки была полна подобных идей, полна теней и призраков, и Элинор так и не сумела разобраться, верила ли та хотя бы во что-то, или все это было только ради рекламы.
Часы на перекрестке пробили полдень, и Элинор поняла, что безнадежно опоздала. Давным-давно она должна была прийти домой с прогулки. Пусть Джеймса сейчас нет, но он ведь может вернуться в любой момент. Элинор хотела в это верить.
Едва не выронив пакет с булочками, она поспешно развернулась, подобрала подол юбки и пошла так быстро, как только позволяли приличия. Пришлось задержаться на перекрестке, пропуская несколько экипажей, а затем, конечно же, развязался шнурок на левом ботинке. Элинор терпеть не могла тратить время на застегивание пуговичек, выбирала простую, удобную обувь, но за это приходилось платить такими вот мелкими неприятностями. Пришлось присесть, хотя выглядело это не слишком изящно и не очень прилично, и завязать шнурки. Выпрямившись, Элинор вновь прижала пакет с булочками к груди (ну что с ними теперь делать? Надо было все же скормить птицам!) и собралась уже пересечь улицу. И замерла.
Шагах в десяти от нее, возле фонаря, стоял мужчина, высокий,