Тайный гость. Анатолий Леонов
внутрь воду.
– Ловко! – похвалил Захар и заглянул на дно коробки.
То, что он увидел, сильно смутило отставного стрельца. Лежали там пинцет, мерная ложечка для алхимических опытов, пригоршня мелких английских пенни и терракотовый пузырек, плотно закупоренный пробкой.
– Разочарован? – улыбнулся Феона, глядя на вытянувшуюся физиономию Гвоздева.
Захар смущенно хмыкнул и указал пальцем на пузырек.
– А это что?
– Сейчас узнаем.
Отец Феона извлек пробку и поднес горлышко к носу. Запаха не было, тогда он вылил содержимое на ладонь и растер между пальцами. Это была маслянистая мазь белого цвета. Монах прикрыл руку плащом, защищая ее от солнечного света, и рука вдруг засветилась синим потусторонним светом, до смерти напугав Гвоздева и его жену.
– Он, он и есть! – завопил Захар, размахивая руками.
Феона засмеялся.
– Не бойся, неопасно. Мазь не ядовита. Это Холодный огонь[47]. Черная бестия себе рожу мазала, чтобы народ пугать, а коробка светилась, потому что он ее этой мазью испачкал.
Стрелец подошел к монаху и тоже намазал себе руку, после чего, дурачась как ребенок, стал пугать ей свою Ульянку, которая каждый раз при этом крестилась и вопила как заполошная.
– Холодный огонь, – как бы между прочим пояснил отец Феона, – изготавливается из смеси белого песка и выпаренной человеческой мочи…
Гвоздев сразу перестал дурачиться и брезгливо вытер ладонь о полы своего кожуха.
– И оно того стоило? – спросил обиженно.
– Что стоило?
– Ну, нырять за этой коробкой?
– Стоило. Не представляешь, как стоило!
Отец Феона положил коробочку в походную сумку, висевшую у него на бедре, и ободряюще похлопал Гвоздева по плечу.
Глава 8
В самом конце четвертой стражи[48], как раз когда на колокольне Знаменского монастыря ударили в колокола, созывая народ на вечерню, к красному крыльцу палат английского двора подъехал крытый возок, из которого вышли двое. Один, молодой, крепкий, поджарый, с крупной «лошадиной» головой и глазами навыкате, одет был как знатный московский вельможа. Второй, много старше первого, могучий, широкоплечий, с «породистым» лицом, обрамленным длинными седыми волосами, одеждой своей более всего походил на монаха.
Тот, что моложе, быстрым шагом подошел к сторожу, державшему наготове алебарду, и, надменно выпятив нижнюю губу, важно произнес:
– Доложи, главный судья Земского приказа думный дворянин[49] Степан Проестев желает видеть английского посланника.
– По какому делу? – нимало не смутившись высокой должности посетителя, нехотя ответил охранник.
– По государеву, дубина! Я что, по-твоему, на исповеди? Давай бегом!
Охранник отвел глаза в сторону и упрямо замотал головой.
– Не имею права! Я на посту.
– Чего сказал? Да я тебя в капусту!
Глаза Проестева сузились, лицо побелело
Фосфор. Считается, что он был открыт гамбургским алхимиком Хеннигом Брандом в 1669 году.
Около 18:00.
На самом деле Проестев был пожалован этим чином 16 лет спустя.