Тьма. Валентина Зайцева
ярок, чтобы осветить что-то больше, чем дорогу. Впереди марша морки несут больше всего факелов, и это освещает путь, по которому мы идем, но здесь, в дальнем конце армии, наш свет довольно тусклый.
Путь до города Коломны не долгий.
Мы уже идем, как мне кажется пару часов, но в эти темные дни почти невозможно определить время.
Даже с моей записной книжкой, в которой я отмечала прошедшие дни, это было всего лишь догадкой. Я не знала, когда проходили дни и наступали ночи, поэтому я просто отталкивалась от того, что чувствовала.
Как сейчас. Мне кажется, что мы еще не дошли до Коломны, что еще рано переступать границу этого большого города.
Это вызывает у меня беспокойство. Здесь все еще могут быть люди или выжившие, проходящие мимо.
Тревога переполняет меня к тому времени, как мы входим в город, и я вижу, как пики домов возвышаются на фоне темного неба.
По мере того, как мы приближаемся, тусклый оранжевый свет факелов освещает мертвый город. К тому времени, как мы вошли в город, моя лодыжка пылала в огне боли. Скоро я уже опираюсь на Эвелину и надеюсь, что она не позволит мне отстать. Из ее предупреждений я сомневаюсь, что это приятная участь стать слишком медленным пленником для армии морков.
Видя измученную Эвелину, Федор Семенович приходит мне на помощь. Он берет мою правую руку и перекидывает ее через плечо, снимая часть веса с измученной Эвелины. Я чувствую, как облегчение пронизывает ее, когда она отстраняется от меня.
«Спасибо», – тихо бормочу я себе под нос, чтобы охранники не услышали. Но я знаю, что Федор Семенович прекрасно слышит меня.
Я не хочу привлекать к себе внимания, и последнее, чего я хочу, это чтобы они поняли, насколько я слаба и травмирована. Они могут не дождаться, пока я отстану, прежде чем насильно исключить меня из группы.
При мысли о группе я думаю о своей старой. Никто из них не помог бы мне так, неся мой вес на себе всю дорогу, просто чтобы убедиться, что я переживу еще один день. Я бы осталась позади.
Это не утешительное осознание. Потому что я не знаю, смогу ли я сделать то же самое для них. Я так долго боролась за себя, что не знаю, как бороться и за других.
Даже в старом мире, в моей старой жизни, я не была тем, кто приходил на помощь другим. Я скорее была наблюдателем со стороны, со своими мыслями и мнениями, но никогда не действующая в соответствии с ними.
Все, что может меня спасти, это то, чего я хочу. Даже если это означает оставить людей позади. Потому что это сделала не только моя группа, это делала и я. Были времена, я отворачивалась от людей и уходила с другими.
Я такая же ужасная, как и они.
Но я думаю, что именно такие люди, как я, созданы для этого мира. Я удивлена, что Эвелина и Федор Семенович прожили достаточно долго, чтобы дойти до этого момента.
Неважно. Все равно мы все скоро умрем.
Эвелина идет рядом со мной в ногу.
«Как твоя боль?» – тихо спрашивает она.
Я бросаю на нее увядающий взгляд.
«Болит», – отвечаю я. Глупые вопросы заслуживают глупых ответов.