В плену Красной Розы. Марк Адамов
конечно, права, Пилла, – Алама сощурилась и подошла ближе к трибуне. – Но я бы хотела услышать что-то посвежее. Все знают историю жертвенной матери Мальны, мы ведь в её обители, в конце-то концов.
По амфитеатру пробежала волна тихих смешков, а Пилла зарделась под стать её волнистым волосам.
– А как же воитель Гелланн из Граденна? – дама средних лет с короткой светлой причёской вскинула руку. – Его отряд держал крепость на побережье ценой жизни. Они задержали высадку язычников из Грохтцегора, чтобы остальные успели уйти.
– Да, такое тоже было, – Алама закивала, но и губы поджала. – А есть ли у вас более приземлённые примеры? Необязательно жертвовать жизнью – есть, ведь, и другие ценности. Давайте отойдём от прорицателей и воителей. Вот ты, дорогая сестра, знаешь такой пример? Ты же с нами недавно?
Она смотрела на Таделию. Сойка поёжилась, когда десятки глаз уставились на неё. Она не хотела выделяться, а теперь оказалась в центре внимания. И где же она ошиблась?
– Не уверена, госпожа, – Таделия встала, прижав руки к подолу балахона.
– А я думаю, что знаешь, – Алама поднялась повыше между рядами скамеек. – Чем ещё может пожертвовать человек?
– Свободой, – Сойка отвела взгляд и почувствовала, как щёки становятся пунцовыми.
– Свободу обычно забирают за преступления, – с вызовом сказала служительница. – Ты знаешь истории о тех, для кого отдать свободу стало примером жертвенности?
– Так поступил мой друг, – слова сами вырывались изо рта Таделии. – Он мог жить свободно, уйти, куда хочет. Но он отказался от этого, чтобы помочь мне и не только. За это я ему благодарна.
– И как же зовут твоего друга?
Сойка молчала. Любопытные глаза учениц впились в неё, но острее всех смотрела Вдова. Старшая Лиса выглядела испуганной и почти не шевелилась.
– Не хочешь говорить – твоё право, – Алама спустилась с трибун. – Но я всё же считаю, что свобода – вопрос очень скользкий. Каждый вор, каждый убийца считает, что заслуживает свободу. Невиновного сложно её лишить.
Таделия скребла по большому пальцу ногтем указательного и почти разодрала его до крови. Помимо того, что упомянула служительница, люди ещё часто считают свои речи единственно правильными. Достаточно лишь говорить громко и уверенно, обращаясь к тем, кто стоит ниже. Легкотня.
– А что насчёт свободы воли, госпожа? – Сойка не смогла себя пересилить и высказалась. – Невиновного можно лишить и её. Заставить делать то, чего человек не хочет. Вплоть до убийства, кражи и всего того, за что можно лишиться обычной свободы.
– Потому-то магия и считается таким же тяжким грехом, – Алама смотрела в высокое окно, поглаживая своё запястье. – Без неё такое не сотворить.
– Но дело не только в магии, – Таделия старалась не смотреть на Вдову. – Заставить можно иначе. Словом, мечом, серебром. Когда кто-то берёт над тобой власть – страшнее нет ничего.
– Вообще-то смерть страшнее, –