В прощальном письме пятнадцать запятых. Алисса Хини
разворачиваясь, будто я – не человек, а круглый мячик.
Смешарик16, блин!
Но, увы, я и без великих гор как-то умудрилась.
Когда же наконец я остановилась, то я не могла встать. Лёжа спиной на полу, я понимала, что не внимаю его холода, не ощущаю пространства, совсем плохо слышу звуки. Казалось, что буквально каждая моя косточка ранена и ноет от боли.
Хотя, буду честной, я не чувствовала ничего.
Я находилась в каком-то трансе, где чётким оставался лишь свет от ламп, висящих на потолке в спортивном зале, что слепили своим ужасно ярким белым светом, так напоминавшим «свет в конце тоннеля».
Устрашающе? А иные помыслы и не явятся, когда ты валяешься, не шевеля ни единой мышцей, и ощущаешь, что не способен исполнить и крошечного вдоха.
Что я точно помню, так это то, как ко мне подбежали все. Мои подруги звали меня по имени и истерично пищали, а другие девочки стояли поодаль от этой страшной картины. Уля потом говорила, что они попросту боялись ко мне подойти, потому что, невзирая на моё неподвижное, еле на вид живое тело, их ужасно напугала краснота, в какой я расположилась. Из моего носа обильно шла кровь.
Забавно, ведь я бы её не почувствовала и ничего об этом бы не узнала, не увидь потом грязные пятна.
Пацаны подбежали тоже, кто-то даже усмехался. Преподаватель растолкал учеников, сел на колени и, вроде как, приподнял мою голову. Только тогда я наконец почувствовала, как ко мне возвращается возможность дышать, которая до этого оказывалась не дана. Я начала жадно глотать воздух, стараясь заполнить им свои, кажется, выжатые лёгкие, что всё равно давалась с несусветным трудом, будто дыхание перегорожено чем-то. Учитель, вроде, как-то ударил меня по спине, и дышать стало гораздо легче, что полноценный вдох, наконец-то, был подарен мне этим миром.
Откровенно говоря, я не помню, в какой момент, ты подбежал ко мне. Я лишь помню, что в секунду прозвучал ужасно громкий крик «Арьяна», произнесённый нормальным, не характерным для тебя тоном, а потом это твоё любимое отвратительное уменьшительно-ласкательное моё имя повторялось снова и снова над моим телом, пока мои веки медленно закрывались. Толпа, которую я не видела, но ощущала до этого, будто бы испарилась, когда пред о мной возникла твоя фигура. От твоей паники, твоих диких возгласов даже наш учитель отошёл чуть в сторону. Склонившись над о мной, ты положил руки мне на щеки, отчасти на такой привычный подбородок, моля меня не закрывать глаза, требуя, чтобы я оставалась в сознании, будто бы и впрямь верил, что это в моей власти, пока всё это мешалось с неугомонными словами вида «прошу» и «умоляю».
Только сейчас я понимаю, что ты находился в самой настоящей истерии, трясясь над о мной, словно доктор над умирающим пациентом, и лишь потом, размышляя над интонацией твоего голоса, я осознала, что ты чуть не перешёл на плач.
От моей травмы тебе самому стало совсем не хорошо, а я не могла даже руку поднять или что-то сказать, чтобы тебя успокоить. Ладонь не подчинялась, а горло, казалось, затонуло в крови, в которой умылись и твои пальцы, требующие свыше
Смешарики – детский мультипликационный российский проект.