Место встречи – детство. Владимир Леонов
меня в нашей деревушке «Вовка – морковка», а некоторые ребята, чтобы сильнее подразнить меня, громко добавляли еще: «…и красный арбуз». Вот и получалась обидная для меня кличка: «Вовка – морковка, красный арбуз». Не мальчуган, а фрукт какой – то. Хотя и было мне по возрасту девять лет, и в школе отличался хорошей учебой, и учительница всегда ставила меня в пример, но с друзьями у меня как – то не ладилось. Чуть – что, сразу «Вовка —морковка…».
Вот и грустил я, друзей не имел, и все свободное время проводил в своем дворике. То дрова рубил, то молоко в масло сбивал… Словом, или я находил работу, или она меня. Просил папу хотя бы собаку мне подарить, как – то веселей было бы, но отец только хитро посматривал искоса и отмалчивался.
Был у папы с мамой свой домик с печкой, огород рядом, а во дворе, огороженным забором со старыми в трещинах досками, какая только живность не водилась
Здесь и два розовощеких поросенка, и с толстыми боками корова Маша, и нежная телочка Соня, и важные гуси, не спеша ковыляющие на своих коротких ножках, да еще неприступные драчливые индюки, которых я боялся как черт креста.
Ну и, конечно, куры. Каких только цветов: и серые с темными пятнышками, и черные с белесыми нитками, и коричнево – желтые, и белые, и даже огненно – красные. От этой пестроты у меня в глазах порой зайчики бегали.
А как только я выходил во двор с ведерком зерна, то казалось целый оркестр во двор заглянул. Галдеж куры поднимали такой, что собаки в соседних дворах пугливо поджимали хвосты и исчезали, на всякий случай (береженого бог бережет), в своих перекошенных будках. Бежали куры стремительно, будто в гоночных бегах участвовали, тесня друг друга, наступая на ноги, сбивая кого – то на землю, подминая. Пыль клубилась, как дым из хорошей печки.
Я заблаговременно опрокидовал этой голодной ораве ведро с пшеном и пулей взлетал на самую высокую ступень крыльца – я хорошо запомнил, как однажды попутно вместе с зерном куры начали клевать пальцы моих босых ног. Словно крупный град пробарабанил по ногам, остались от такого бесцеремонного поведения кур шрамы на пальцах.
Вот и на этот раз, в солнечный летний день, я стоял на крыльце и наблюдал, как полчища ненасытных кур выбирали своими крепкими клювами последние зерна из земли.
Как вдруг раздался звон щеколды, открылась с дребезжанием и скрипом несмазанных петель калитка и во двор вбежала собака. Невысокого роста такая, с короткой серой шерстью, местами облезлой, с кривыми короткими лапами. Словом, так себе. Среди других собак я бы не выделил ее – красотой не блистала, это уж точно.
Но какой был веселый этот пес! Светились радостью черные глаза, смешно свисал набок длинный розовый язык, а куцый, совсем голый хвост крутился, правда – правда, как юла.
Остановился пес, так что лапы уперлись в землю. Замер, словно уперся в стену, а потом неожиданно улыбнулся во всю собачью пасть. Улыбка словно говорила, как хорошо собаке, как нравится ей мой двор. Ее задорное, смеющееся лицо было направлено ко мне. Именно мне она говорила, как рада встрече.
Я видел деревенских