Zомбак. Слава Крох
для себя таким образом цель. Дохожу. Глоток. Напиток стекает по горлу и дарит облегчение, сухость и жжение проходят. С наслаждением прикрываю глаза и отхлебываю еще. Как же хорошо! Расслабляюсь и уже по-новому смотрю на компанию у костра. Покачиваю головой под их завывания. Трясу банкой, но она оказывается пустой. Тянусь за следующей.
Какое-то время провожу у столика, опустошая банки с пивом только так. Надо бы чего-нибудь схавать, а то я в таком режиме и часа не протяну. Иду на поиски жратвы, но спотыкаюсь о чью-то раскинутую палатку.
– Сука! – едва не падаю, тру ушибленную ногу.
– Эй, будешь? – говорит голос в темноте.
– Че?
– Косячок. Самокрутка.
Из темноты появляется паренек, его лицо размыто. Щурюсь, стараясь разглядеть очертания. Не выходит. Но предложенную скрутку выхватываю из его руки и затягиваюсь. Кашель, кажется мой.
– Не так резко, по чуть-чуть, – говорит он.
– Бляха! – закашливаюсь, но от своего не отступаю. – А ты чего тут, не там? – киваю в сторону костра.
– Рано еще, народ трезвый.
– Ну, бывай.
Иду с зажатым меж пальцами косяком к компашке, спотыкаясь обо все выпирающие из земли камни, хватаюсь за встречные деревья. Я пьян, благо что пока не тошнит и соображаю. В костер не лезу, сажусь между кем-то, слегка распихиваю их в стороны. Курю. И жизнь налаживается, гитарная баллада нравится мне все больше и больше. Подпеваю незнакомые слова, машу руками. На меня смотрят и улыбаются. Наверное, думают, что мне помог чудодейственный разговор. И вот я начинаю с чистого листа, открываюсь им, отрываясь под гитарные рифы. Пацаны приносят мясо, вгрызаюсь в кусок одним из первых.
– Слишком пресный вкус, надо поперчить, – говорю соседу слева. Но он не слушает, ест с удовольствием.
Засранец. Вот тебе и «понимаю». Ни черта не понимает, что мне не с кем разделить разговор о пресном мясе. Ищу того, кто мог бы меня выслушать. «Вероничка», – первая мысль. Она тоже сидит у костра. Какой-то парень укрывает ее своей курткой и обнимает за плечи.
– Чего, бля?
Эта фраза больше для меня. Какого хуя он к ней лезет? И почему она ему позволяет? Отбираю картонный стаканчик у соседа справа и залпом выпиваю. Вау, он меня удивляет. Чистый самогон. Оказывается, эскадешники – далеко не промах! Под неуверенные возмущения соседа встаю со своего места и плетусь к образовавшейся парочке. Опять вижу размытое лицо парня. А так хотелось бы запомнить его морду, чтобы потом ее начистить.
– Нич-чка, – язык еле поворачивается. – Курточ-чка тебе нужна, дер-ржи мою.
Срываю с плеч Вероники чужую куртку и кидаю ее в парня. Пытаюсь стянуть рукав своей, но не получается. Куртка крепко сидит на мне. Не поддается.
– Ты чего?
Вероника поднимается и пристально смотрит на меня. К счастью, ее лицо не размыто, я отчетливо вижу ее скулы и губы, зеленые глаза. Она зябнет от вечерней прохлады.
– Щас, погоди. Я поч-чти.
Все-таки срываю с себя куртку,