Бисквитка. Татьяна Рогожина
вода с мелко толчёным миндалём сразу привлекла внимание детей, которые пока что крутились рядом со взрослыми, а их няньки и гувернёры стояли в сторонке, готовые в любой момент увести самых маленьких, чтобы не мешали, в другую комнату, с игрушками, сладостями и фруктами. Кто-то из малышей тут же свой оршад разлил, и на себя, и на пол, разревелся с испуга, лакеи кинулись лужу вытирать, а всхлипывающего ребёнка увела нянька, чтобы переодеть в сухое и успокоить.
В общей суматохе никто не заметил появление нового гостя. Это был среднего роста господин лет сорока, совершенно непримечательной внешности: нос, губы, подбородок, глаза ― всё аккуратное, соразмерное, не зацепишься, но в осанке и манерах чувствовалась порода. Он присел к мраморному столику и с удовольствием огляделся. Раечка встала рядом, и немного повысив голос, попросила тишины.
– Знакомьтесь, Антон Маркович Анучин. Теософ. Из Москвы. Антон Маркович любезно согласился побеседовать с нами о мистических и религиозных знаниях. Мне кажется, что многим будет интересно, как устроен мир с точки зрения оккультизма. В тайных науках ведь есть какая-то особая, я бы даже сказала, магическая привлекательность, не так ли?
– Это мы что, столоверчением займёмся? ― не удержался от вопроса кто-то из мужчин, скептически настроенный к подобным практикам.
– Нет, нет, духов тревожить не будем, ― улыбнулся лектор, ― просто поговорим о вечном стремлении человека к потустороннему, непознанному, сверхразумному совершенству.
Хозяйка сделала воспитателям знак, чтоб уводили детей, но Антон Маркович предложил поступить иначе. По его просьбе на пол бросили медвежью шкуру, что принесли из кабинета Григория Дмитриевича, и несколько подушек. Малышня, не поверив своему счастью ― Им! Разрешили! Остаться! Со взрослыми! ― с радостью уселась на мягкий белый мех и от неожиданности случившегося притихла.
– Вот и славно! Думаю, что никто никому мешать не будет. Кстати, все желающие, ― он взглянул в сторону нянек с гувернёрами, которые в растерянности топтались возле двери, не зная, что им делать, ― могут остаться. Раиса Степановна, будьте добры, попросите прислугу добавить стулья, и мы начнём. Пожалуйста, не стесняйтесь, если кому скучно покажется, неинтересно, или какая надобность появится, вы смело можете нас покинуть. И, разумеется, в любой момент вернуться.
Зажгли свечи. И сразу тени, меняющие от любого движения и без того причудливые очертания, расползлись по стенам, наполнив гостиную тайной, лёгкой тревогой и ожиданием чудес.
Не обращая внимания на шорохи одежд, поскрипывание диванов и возню детей, Антон Маркович, пододвинув ближе чашку с чаем, начал разговор:
– Забудем на время об извечном метании ума ― внутренняя суматоха мыслей мешает порой увидеть истину. Садитесь, дорогие мои, поудобнее. Кто хочет, может глаза закрыть. И даже вздремнуть, если того организм требует. Не волнуйтесь, все нужные слова попадут прямиком к вам в душу. Я буду говорить, а вы слушайте тишину,