Бисквитка. Татьяна Рогожина
нам с тобой в маке колечко повалять да припечь, ― терпеливо объяснял Лаврентий премудрости своего дела, не забыв при этом поинтересоваться, ― ну, пигалица, нравится тебе у меня в пекарне?
– Очень, дядюшка, очень, ― ответила Таша, раскрасневшись от жары и усердия, ― а можно я ещё одну слеплю?
Но тут снова вмешалась нянька:
– Хватит ужо, а то перегреешься, ветерок вот дунет да просквозит, а хворать тебе нынче никак не годится.
– Тогда пойдёмте чаю откушаем, а то и правда застудим девку перед самыми именинами, ― с этими словами Лаврентий Дмитриевич снял с крюка связку готовых баранок и провёл гостей длинным тёмным коридором в маленькую комнатку, отделённую от лавки ситцевой занавеской, где водрузил баранки на горячий самовар, чтобы не остыли.
Усадил Ташу за стол, подложив ей заранее на стул свёрнутое в несколько слоёв одеяло, а то не дотянется, нянька рядом пристроилась, да распорядился налить им по большой чашке чаю с душистыми травами, варенья всякого в розетки положить, сам же наколол щедро сахару и подал на расписной тарелке.
– Кушай, душа моя, лакомись! Жаль только, что девиц наших дома нет ― к бабке в село отправили, на подмогу в хозяйстве, а то бы они тебе компанию мигом составили. Ну ничего, скоро свидитесь.
Таша изо всех сил старалась вести себя как взрослая, сидела прямо, локти на стол не складывала, крошки аккуратно собирала и отправляла в рот, но когда в комнатку заглянула крёстная, она с радостным визгом скатилась со стула, чтобы обнять любимую тётушку.
– Да полно тебе, полно, ― улыбнулась Анна Юрьевна, ― виделись же третьего дня! ― и предложила, ― если ты, Ташенька, уже сыта, то пойдём котяток тебе покажу, наша Мика троих принесла.
Всё тем же длинным сумрачным коридором они дошли до его середины и через узкую дверь выбрались во двор, казавшийся тесным из-за множества хозяйственных построек. С трудом открыв тяжёлые ворота в каретный сарай, тётушка подвела девочку к дальнему углу, где в плетёной старой корзинке лежала трёхцветная кошка Мика, а рядом с ней копошились котята, ещё слепенькие, но уже забавные.
Таша замерла от восторга, рассматривая все подробности: крохотные лапки, которые пока что котят не слушались, а хаотично взбивали-молотили воздух; от неловких движений малыши переворачивались, обнажая розово-беззащитные толстые брюшки; но чёрные влажные носы уже точно знали, в каком направлении нужно двигаться, чтобы найти крохотный источник мамкиного молока.
Пока девочка ворковала над корзинкой, Анна Юрьевна тихо поинтересовалась у няньки:
– Как там Евгения Дмитриевна, не запаздывает ли?
– Должно быть к вечеру прибудут, ― тоже шёпотом откликнулась Варвара Ивановна, ― телеграфом давеча сообщение пришло, что с паровоза оне слезли, заночуют в Челябе и рано-рано утречком в путь. Э-хо-хо, ― вздохнула она, ― дорога-то у Дмитревны тяжёла-а-я, дальнешная. Хозяин-то сказывал, что от Москвы до нас чуть ли не две тысячи вёрст, ну ничё, доберётся с божьей помощью. А мы пока у вас тут в гостях потешимся,