Бисквитка. Татьяна Рогожина
Дмитриевич только плечами пожал, не уловив связи между шипением самовара и нянькиной смертью.
Ну и бабы, всякой ерунде верят!
10. К вечеру того же дня посыльный принёс пакет с фотографиями.
Любовь Гавриловна, питая склонность к стильным причудам, ещё неделю назад распорядилась отвезти Ташу в студию фотопортрета. Как раз к тому времени портниха сшила для неё и куклы одинаковые сине-белые платья в модном матросском стиле. Это она в одном дамском журнале подсмотрела и загорелась идеей сделать такие же снимки, чтоб ребёнок и игрушка выглядели похоже.
С нетерпением разорвав упаковку, извлекла из пакета стопку карточек (заказала с запасом, чтобы родственникам подарить), все в модном коричневатом цвете, сепия называется. Из шести вариантов больше всего понравилась та фотография, где и дочка, и кукла сидят на бархатном диванчике с изогнутой спинкой. То ли свет падал так удачно, то ли мастер «выпустил птичку» в самый подходящий момент, но Таша получилась сама словно куколка ― светлые кудряшки, робкая полуулыбка, неподвижная поза, а игрушка выглядела совсем как живая девочка.
Забавно вышло, попробуй угадай: где кто!
Не откладывая в долгий ящик, скоро будет не до посланий, она разложила фото по конвертам и надписала кому отправить, а для оставшихся карточек решила красивые рамки заказать. Одну, предположила Любовь Гавриловна, непременно супруг заберёт, чтобы в своём кабинете на стол или в шкаф поставить, у него семейных фотографий уже целая коллекция образовалась. Для другой найдётся место в её собственной спальне, а остальными неплохо бы украсить стены в детской.
Комнаты в доме изначально располагались анфиладой, что на первом этаже, что на втором, но потом по решению супруга некоторые помещения для большего удобства сделали изолированными, хотя сквозные арки кое-где сохранились, в том числе и в новой детской, которая почти уже готова, не считая некоторых мелочей.
Любовь Гавриловна, укутанная от сквозняков в шерстяные косынки, даже силы нашла, чтобы на минутку туда заглянуть перед самым переселением и осталась почти довольна увиденным. Всё новое: обои, покрытые японским лаком от влаги и грязи, в широкую полоску ― бежевое с голубым; мебель, обтянутая жемчужно-серой тканью с затейливым растительным рисунком (среди тонко прорисованных травинок вперемежку с цветами ― порхают пёстрые бабочки); вот только шторы слишком простого кроя, и без рисунка. Если бы она сама выбирала, то непременно взяла что-нибудь повеселей, а так по причине собственной неповоротливости пришлось довериться Геничке с Миной, привыкшим к скучным, невыразительным расцветкам.
«Ой, велика беда, ― успокоила она себя, ― повисят год-два, выгорят, затрутся, тогда и поменяю по своему вкусу, ежели блажь моя не поменяется».
В небольшую комнату для гувернантки тоже заглянула, хотя знала, что там только всё помыли-почистили, а мебель ещё не переставили, это потом, когда Таша на новом месте обоснуется. Там работы всего ничего: Николаич с подручными в миг перетащат из прежней каморки кровать,