Бисквитка. Татьяна Рогожина
на кухне ревизию провела да сама лично проследила, чтобы кухарка не забыла в готовые щи мозги для вкуса положить, и горшок хорошенько тестом замазала перед тем, как томиться ставить. А то прошлый раз не запечатала должным образом, так Лаврентий неудовольствие имел ― после первой ложки сдвинул свои кустистые брови, насупился:
– Зови, ― говорит, ― эту бестию безрукую! Щи сварить и то не умеет. Рассчитаю в два счёта.
Еле отстояла тогда Анна Юрьевна кухарку. Теперь вот каждый её шаг проверяет, чтобы самой возле плиты не оказаться. Так-то, конечно, пищу лучше своими руками готовить, только где столько свободного времени найти, когда за всеми глаз да глаз нужен. Чуть зазевалась, так сразу убыток: то в лавке скрадут чего, то на кухне недостача. Дочери вон подрастают, тоже задача, как не упустить, воспитать правильно, чтоб глупостей в голове не держали. Обуть-одеть надо. Здесь тоже своими силами обходится, портновскому ремеслу ещё в ремесленной школе обучилась, и дело это любит, поэтому и Лизонька, и Катюшка не хуже других одеты, а то и поинтересней некоторых ― с вышивкой и тесьмой.
Лаврентий, хоть и не родной им отец, а заботу о девчонках проявляет, грех жаловаться. Одно плохо: вспыльчив, не сдержан бывает супруг. И часто. Чуть что не по его, за бороду левой рукой хватается, словно вырвать хочет, а правой по столу стучит, и шумит-рычит своим басом.
Вот откуда в этом тщедушном теле такой густой звук?!
Анна Юрьевна, обладая природной опрятностью натуры как в духовном плане, так и в физическом, поначалу от скандалов этих терялась, а потом ничего ― привыкла, где промолчит, где уступит, а где и на своём настоит. Потихоньку, незаметно, а забрала домашнюю власть в свои руки, оставив Лаврентию одну видимость, что хозяин.
Пусть себе грохочет, палит словесами…
Недавно завела Анна разговор об учёбе дочерей, что, мол, неплохо бы старшую из приходской школы перевести в женскую гимназию, а Лаврентий ни в какую:
– Это ещё зачем? Крамол набираться? Вольнодумства?
– Помилуй, Лавруша, ну какого вольнодумства, Лиза ― спокойная девочка, ты же знаешь. Всё ж гимназия побольше-то знаний даёт. Кто знает, как в жизни сложится, вдруг своим трудом жить придётся. Сейчас без должного образования никак нельзя. Не зря же братья твои сыновей учиться заставляют, понимают что к чему. Да и Таше немку-гувернантку выписали, чтоб потом тоже в какое-нибудь хорошее заведение определить.
– А-а-а! ― завёлся сразу Лаврентий, ― хочешь, чтоб я с оглядкой на братьев жил, обезьянничал?! Не бывать тому, своим умом привык пользоваться!
Тут Анна Юрьевна и отступилась ― знать не время ещё для подобных разговоров, переждать придётся, но главное, мысль свою в мужнину голову засунула, пусть теперь её теребит, обдумывает. Глядишь, и созреет, чтоб старшую девочку в гимназию устроить. А там и младшей черёд подойдёт.
Своими преждевременными словами разбередила Анна Юрьевна старую болячку мужа. Потаённую и редко кому видную. Лаврентий, хотя сам был среди братьев старшим, давно уже на них