Скрытый источник сознания: В поисках природы субъективного опыта. Марк Солмс
(своем родном городе), хотя на самом деле только что приехал в Лондон ко мне на консультацию. Он не помнил самой поездки. Когда я поправил его, он стал настаивать, что никак не может находиться в Лондоне. Тогда я попросил его взглянуть в окно – там шел снег, которого в Йоханнесбурге не бывает. Вначале он как будто испытал потрясение, но затем собрался с духом и ответил: «Нет, я знаю, что я в Йо'бурге; если вы едите пиццу, это не значит, что вы в Италии».
С. работал инженером-электриком, ему было 56 лет. Я принимал его амбулаторно шесть раз в неделю, пытаясь сориентировать его и помочь разобраться, каким образом память его подводит. Хотя я принимал его практически ежедневно в одно и то же время в одном и том же месте, он всякий раз на следующем приеме не узнавал меня – своего лечащего врача. Ему было явно знакомо мое лицо, но он постоянно путал меня с кем-то другим, кого он встречал в иных обстоятельствах, – обычно с инженером-сослуживцем, который вместе с ним чинил электронику, или с клиентом, обратившимся к нему за профессиональными услугами. Иными словами, С. вел себя со мной так, как будто я нуждался в его помощи, а не он в моей.
Кроме того, он часто воображал, будто мы оба – студенты и выпиваем вдвоем после какого-то спортивного соревнования (по гребле или регби). В то время я был достаточно молод, чтобы это казалось убедительным, но сам-то С. был студентом по крайней мере более 30 лет назад.
После каждого приема я разговаривал с его женой, чтобы вписать ошибки его памяти в какой-то контекст и попытаться установить их значение. В этом состояло главное различие между избранным мною подходом и более традиционным методом, который применяли мои коллеги, – когнитивной реабилитацией. В то время как нейропсихологи традиционно уделяют внимание степени расстройства памяти, определяемой с точки зрения третьего лица, меня больше интересовало субъективное содержание ошибок С., воспринимаемое от первого лица. Отправной точкой для меня стало предположение, что понимание личной значимости событий, навязчиво лезущих ему в голову вместо целевых воспоминаний, которые он искал, прольет свет на механизм этих конфабуляций – а значит, откроет новые пути воздействия на них. В частности, при общении с его женой я хотел выяснить, действительно ли С. в студенчестве был членом команд по гребле и регби и действительно ли он оказывал профессиональную помощь с починкой электронного оборудования.
Таким образом я узнал два факта, важных для понимания его конфабуляций. Во-первых, когда-то он страдал от хронических проблем с зубами – эти проблемы впоследствии были (успешно) решены с помощью имплантов, – а во-вторых, у него была сердечная аритмия, которая контролировалась с помощью кардиостимулятора.
Я выбрал короткий отрывок переведенной в текст аудиозаписи первых нескольких минут моего десятого сеанса терапии с этим пациентом. Этот кусочек я выбрал именно потому, что в тот день, когда я вызвал его к себе из приемной, он как будто