Темный разум. Михаил Андреевич Бедрин
мелких шрифтов?
– Не-а…
– И без подвохов и звездочек?
– Так точно…
– Угу… – я снова вздохнул и стал скрупулезно изучать бумаги. Все эти пункты, параграфы, подпункты, сноски и ссылки.
– Гхкм-гхкм, – слегка кашлянул он, привлекая к себе внимание. – Не тяни кота за кошку. Ты же не думал, что ты у меня один такой?
– Только не говори, что у тебя, будто бы, мало времени, – попытался было сменить тему я.
– Гхкм-гхкм, – уже настойчивее откашлялся мой визави. – Чего ты медлишь? Что тебе ещё не так?
– Обязательно вот это вот?
– Боишься?
– Как-то слегка жутковато…
– Ой, да простая формальность. Ну чего ты прикопался? Ты же хотел сам? Вот – давай.
Я в нерешительности крутил между пальцев тяжёлую перьевую ручку. Хотел… и не решался.
Передо мной лежала стопка… нет, объёмная стопища бумаг, исписанных убористым почерком. Там было написано, что я и они обязуемся взаимно и бла-бла-бла. Настоящий договор вступает в силу с момента подписания. Срок действия неограничен. Расторгнуть – невозможно. Я на секунду замер, перестав вращать ручку, поднял глаза:
– А как?
– А зачем? – усмехнулся оппонент. Его правая бровь поползла вверх.
– На всякий случай, – я неопределенно мотнул головой.
– Ага, а случай бывает всякий, – хохотнул мой собеседник. – Скажешь «стоп-слово» и всё.
– Чего?
– Блин, опять прикапываешься? Произнесешь триггерную фразу.
– Какую?
– Ну, допустим: «Я – передумал».
– Бред какой-то…
– Подписывай давай…
Заострённым концом пера ручки я проколол безымянный палец на левой руке.
– С-с-с-с-с-с! Ай! – я не сдержался. У моего визави это вызвало лишь улыбку.
Дождавшись, когда на нижнюю часть листа упадёт увесистая капля крови, я начертал свою роспись прямо из красной лужицы.
– Б-р-р-р, – я передернул плечами.
– Неженка, – процедил собеседник.
Мой оклик застал его уже в дверях.
– Подожди! А ты кто? Ну, по должности? Или званию?
– Я? Считай меня… Князем. Князем этого мира.
– Князем? – я был в недоумении.
– Ага, – сказал он весело и, щелкнув пальцами, растаял в воздухе.
С того дня прошло уже более двухсот лет. К тому времени я похоронил всех и всё, что любил. Отошли в мир иной близкие и друзья. Истлели и разложились отчий и мой дом. Короче, в этом мире не осталось ничего, что могло бы меня радовать снова и снова. В какой-то момент, перепробовав все «запрещенные спецсредства и спецпрепараты», я ощутил, что абсолютно утратил вкус жизни. Нет, конечно же, я каждый день снова просыпался, сильный и здоровый. Но всё вокруг увядало и рождалось вновь.
И я понял, что вообще не нужен этому миру.
«…Слишком грустно быть бессмертным:
Те же лица день за днём,
Те же глупые ответы
На вопрос зачем живем?
Уехав в горы,