Темный разум. Михаил Андреевич Бедрин
глоток. И следующий глоток этого сладкого дурманящего воздуха свободы. Воздуха, которым я полжизни не дышал. Который я не ощущал на собственной коже. Он чуть более плотный и насыщенный, чем там, в проклятых застенках.
Холодный щелчок замка за спиной – это конвоир закрыл за моим затылком железную дверь, отсекая половину жизни. Вот так, это было ровно двадцать пять лет назад. Да, именно двадцать пять лет назад был вынесен приговор за…
Ай, это, впрочем, вообще не важно. Ведь каждый из нас виноват в чём-то. Каждого из нас есть за что судить. И молодой парень тогда «заехал на зону». Что там было – пускай там и остаётся. Мне не хочется ворошить эту часть прошлого – по-моему, оно дурно пахнет. Но я от неё не отрекаюсь.
И куда дальше? Отец и мать меня давно не ждут: их не стало около семи лет назад. Они ушли из жизни почти в один день – у обоих нашли обширный инфаркт. Жена… Да хоть бы строчку написала, хоть бы раз приехала! Да, видимо, не умел я тогда разбираться в людях. Да и в друзьях тоже.
– Ну что, откинулся? – Из-за угла вышел ФСИНовец. – Куда теперь?
Я спокойно пожал плечами.
– Курить будешь? – Спецназовец протянул раскрытую пачку.
Я отрицательно мотнул головой.
Я твёрдо решил начать новую жизнь. Абсолютно новую. Вот прям вообще. И знаете, сигарета – не лучший её старт. Я накинул на голову капюшон и зашагал к автобусной остановке.
Через месяц уставшая рука постучала в массивную деревянную дверь. Чуть погодя она отворилась, старец на пороге спросил, вглядываясь:
– Ты чего здесь ищешь, путник?
– Себя, – очень грустно ответил я.
– Ну, ты входи-входи давай, входи.
Двери со скрипом закрылись, а над притолокой висела видавшая виды деревянная табличка, на которой значилась надпись: «Андрусово–Никольская пустынь».
За гранью
Пустота, полное и абсолютное Ничто. Ощущение отсутствия себя. Я не знаю где и кто я. Здесь нет боли, надежды и времени. Ничто.
Протяжный писк монитора сообщает анестезиологу о том, что сердце пациента больше не бьётся.
– Адреналин и атропин: по одному кубику, – голос доктора требователен.
– Качай, качай его! – твердит кто-то другой.
И снова пустота: ни звуков, ни света, ни тьмы – Ничто.
– Давление?
– Шестьдесят на тридцать.
– Стеноз устья аорты. Неси стент шестёрку. Давай!
И вновь пустота…
– Нет, я не хочу обратно! – кричит отчаявшийся разум, и умирающий вдруг открыл глаза.
– Так, он в сознании. Отлично: в реанимацию его. – И анестезиолог удовлетворённо похлопал хирурга по плечу.
Через неделю, бывший одной ногой за гранью жизни и смерти Данил, не раз бывавший на скамье подсудимых, решил в корне изменить свою жизнь. Поменять вектор. И кто знает, быть может, в следующий раз, шагнув «за порог», он окажется в куда более прекрасном месте.
Закрывай глазки
В полуразрушенном подвале слабо догорал костер. Возле него ютилось несколько ребятишек самого разного возраста.