Как испортить жизнь волшебством. Меган О’Рассел
до того, как удариться об стекло, Эрик прокричал что-то и остановился. Я почувствовал, как он давит на мою ладонь, стремясь освободиться.
Он прокричал что-то ещё, и ко мне устремилась волна фиолетового пламени.
– Ааранта! – заорал я, когда пламя было в футе от моего лица. Ветер подхватил огонь и разметал по стенам.
– Брайант! – Элизабет потянула меня за рукав, разворачивая к двери. На ручке плясало пламя, но когда я протянул к ней ладонь, ветер сдул огонь в сторону. Я распахнул дверь и позволил ей захлопнуться за нашими с Элизабет спинами.
На лестнице я огляделся. Обычные бетонные ступени. Не было слышно ни треска огня, ни завывания ветра. Всё было обманчиво нормальным. Мне захотелось сжаться в комок прямо на лестничной площадке и перевести дух, а лучше – дождаться, когда придёт мама и заберёт меня.
– Мама! – вскрикнул я, когда Элизабет разбила стекло, за которым хранился пожарный топор, и пропихнула металлическое топорище под дверную ручку, заблокировав дверь. – Этот псих знает моё имя. Он сможет найти маму!
– Нам нужно идти. – Элизабет махнула рукой в сторону лестницы. – Брайант, давай!
Папина квартира находилась на пятнадцатом этаже, так что спускались мы долго. Мы бежали со всех ног, не говоря ни слова. Просто бежали. Я всё ждал, когда заорёт пожарная сигнализация. Или что Эрик нас догонит.
Мысли теснились у меня в голове. Как он меня вообще нашёл? Станет ли он разыскивать маму?
– Он знает моё имя, – пропыхтел я на бегу, слова путались на бегу. – Откуда он знает моё имя?
– Ты смотришь и не видишь? – сказала Элизабет. – Твой консьерж вёл себя странно, его бумаги были разбросаны, словно в них кто-то рылся, а потом в квартиру твоего папы вошёл злобный парень, который знает твоё имя.
– Ты думаешь, Дрейк слил ему мое имя?
– Думаю, «слил» – неверное слово, – выдохнула Элизабет. – Постарайся не отставать.
Когда мы добрались до десятого этажа, начали мигать красные лампы. Быть такого не может, чтобы пожарной сигнализации понадобилось столько времени, чтобы сработать. Разве что от фиолетового огня меньше дыма, чем от обычного?
– Притормози, – прошипела Элизабет, всё ещё держа меня за руку. Она замедлилась до легкой трусцы, когда на лестницу начали выходить другие жильцы.
Все они сердито ворчали – словно кто-то прервал их игру в бридж глупым вопросом о «Верю/не верю». Я всё оглядывался назад, ожидая, что Эрик вот-вот нашлёт на нас какой-нибудь ужас.
Вскоре мы выбрались в холл. Дрейк стоял снаружи перед окном и в ужасе смотрел наверх. Швейцар с начищенными пуговицами трясся рядом с ним.
– Сохраняй спокойствие, – прошептала Элизабет, когда я начал проталкиваться сквозь толпу, чтобы выйти на улицу и посмотреть, что так напугало Дрейка.
Пульс грохотал у меня в ушах, когда мы просеменили на тротуар. Серьёзно, я никогда не видел, чтобы люди так медленно двигались, когда звенит пожарная сигнализация. Богачи – очень странный народ.
Выйдя на тротуар, все остановились и уставились туда