Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века. Роберт Дарнтон
в сторону Аллер, студент-юрист, гордившийся своими литературными талантами, и прочитал ему стихотворение против короля». Дюжас взял с собой переписанное стихотворение, сделал свою копию и читал его вслух студентам в разных ситуациях. После прочтения в обеденном зале коллежа он дал стихотворение переписать аббату Монтаню, который передал его Эдуару, чью копию получил Бони[13].
Пересечения в досье создают впечатление какого-то подполья духовных лиц и служащих, но никак не политического заговора. Очевидно, молодые священники, собирающиеся получить степень, любили шокировать друг друга стихотворениями, извлеченными «из-под полы» своих сутан. Можно было бы заподозрить их в янсенизме, потому что эта философия в 1749 году проникала повсюду (янсенисты обладали радикальными августинианскими взглядами на благочестие и теологию и были обвинены в ереси папской буллой «Unigenitus» в 1713 году). Но ни одно стихотворение не выражало симпатий к делу янсенистов, а Бони даже пытался обелить себя, яростно их осуждая[14]. Кроме того, священники часто выглядели скорее эстетами, чем фанатиками, и нередко интересовались скорее литературой, чем политикой; не только молодой Аллер стремился прослыть литератором. Когда его обыскивали в Бастилии, то обнаружили при нем два стихотворения – одно, осуждающее короля (номер 4), и другое, написанное в дополнение к паре подаренных перчаток. Он получил оба от аббата Гийара, пославшего перчатки и сопроводительное стихотворение – сочиненные им поверхностные «стихи на случай» – вместо уплаты долга[15]. Гийар получил еще более приземленные строки (номер 3) от Ле Мерсье, который в свою очередь слышал, как Тере читал их в семинарии. Ле Мерсье переписал стихотворение и добавил критические ремарки внизу страницы. Он был возмущен не содержанием, а формой, особенно в строфе, осмеивающей канцлера д’Агессо, где ужасным образом рифмовались слова «décrépit» и «fils»[16].
Молодые аббаты делились стихами со своими друзьями с других факультетов, особенно с юридических, а также с учениками, заканчивающими «philosophie» (последний год в средней школе). Их сеть опутала самые известные коллежи в Парижском университете – включая Луи-ле-Гран, дю Плесси, Наварр, Аркур и Байо (но не убежденно янсенистский Коллеж дю Бовэ) – и вышла за пределы Латинского квартала («le pays latin», как презрительно назвал его д’Аржансон). Допрос Гийара показал, что он получил свой набор стихотворений от священнослужителей, но распространял его среди людей светских, в числе которых был не только Аллер, но и юрист, и советник суда провинции Ла-Флеш, и жена парижского трактирщика. Передача информации шла через запоминание, записки и цитирование в местах дружеских встреч[17].
Прослеживая распространение стихов, полиция все дальше удалялась от церкви. Они добрались до судьи Верховного суда (Ланглуа де Жерара), секретаря прокурора Верховного суда (Журе), секретаря прокурора (Ладури) и секретаря нотариуса (Транше). Полиция вышла на еще одну группу студентов, по всей видимости, собиравшуюся вокруг
Допрос Алексиса Дюжаса в Бастилии, 8 июля 1749 года, ibid., folios 60–62.
Бони к Беррье, 6 июля 1749 года, ibid., folios 100–101.
Допрос Жана Мари Аллера в Бастилии, 9 июля 1749 года, ibid., folios 81–82. Стихотворение о перчатках из folio 87.
Допрос Жана Ле Мерсье, 10 июля 1749 года, ibid., folios 94–96. Объяснения Ле Мерсье полиции показывают, как устные и письменные способы передачи информации сочетались в сети коммуникаций: «Que l’hiver dernier le déclarant, que état au séminaire de St. Nicolas du Chardonner, entedir un jour le sieur Théret, qui était alors dans le même séminair, réciter des couples d’une chanson contre la cour commençant par ces mots, “Qu’une bâtarde de catin”; que le déclarant demanda ladite chanson audit sieur Théret, qui la lui donna et à laquelle le déclarant a fait quelques notes et a même marqué sur la copie par lui écrite et donnée audit sieur Guyard que le couplet fait contre Monsieur le Chancelier ne lui convenait point et que le mor “decrepit” ne rimait point à “fils”. Ajouté le déclarant que sur le même fuille contenant ladite chanson à lui donnée par ledit sieur Théret il y avait deux pièces de vers au sujet du Prétendant, l’une commençant par ces mots “Quel est le triste sort des malheureux Français”, et l’autre par ceux-ci, “Peuple jadis si fier”, lesquelles deux pièces le déclarant a copiées et déchirées dans le temps sans les avoir communiquées à personne». См. перевод этого признания в главе 10. С. 70.
Гийар, как и Ле Мерсье, дал полиции детальный отчет о процессе передачи стихотворений во время допроса 9 июля 1749 года, ibid., folio 73: «Заявил нам… что в начале этого года под диктовку господина Сигорня, преподавателя философии в Коллеж де Плесси, он записал стихи, начинающиеся следующими словами: “Как ужасна судьба злополучных французов”, а примерно месяц назад стихи о двадцатипроцентном налоге короля, начинающиеся так: “Без злодеянья отступимся от веры”; заявитель продиктовал первое стихотворение господину Дамуру, адвокату при Государственном совете, проживающему на улице де ля Веррери напротив улицы дю Кок, и передал эти стихи о налоге “vingtième” господину Аллэру-младшему, а также накануне продиктовал их мадам Гарнье, проживающей на улице де Л’эшель Сэнт-Оноре у торговца прохладительными напитками, и отослал господину де Бир, советнику уездного суда в городе Ла-Флеш, стихи, начинающиеся словами: “Как ужасна судьба”. Заявитель добавил, что господин де Боссанкур, профессор Сорбонны, проживающий на улице Сент-Круа де ля Бретоннери, передал ему копию листков “Эко де ля кур”, которая хранилась в комнате заявителя, и что он передал ее указанной мадам Гарнье, муж которой, торговец продовольствием, в настоящее время находится в отлучке; и что тот же господин де Боссанкур прочитал ему другое стихотворение, о дофине, начинающееся такими словами: “Народ, некогда столь гордый”, копию которого заявитель не сделал. Кроме того, заявитель указал, что найденная в его кармане песня принадлежит перу господина аббата Мерсье, живущего в указанном Коллеже де Байё, который и передал ее заявителю» (перевод с фр. Сергея Рындина).