Чужая жизнь. Книга II. «Приговоренный муж». Александр Владыкин
набирают. Но это глупо – будет муж искать кого-нибудь на стороне. И в обществе такой поступок осуждение будет вызывать. Не заботится жена о муже, как полагается.
Сама Элениэль тогда подумала, что, будь она на месте Изабеллы, никого бы к герцогу не подпустила. Ни миленьких, ни страшненьких, ни тех, которые со стороны. Впрочем, ей самой как раз можно рассчитывать только на то, что когда-нибудь попадет в список «миленьких» и в качестве награды за службу получит поручение проверить, как расстелена кровать у герцога.
Теперь-то и такая надежда угасает. Сделает ее госпожа дворянкой, и все.
Вернулась Гру утром, когда они с Изабеллой завтракали. Беря пример с герцога, Изабелла стала допускать своих помощниц, а попросту слуг, иногда к своему столу. Тот с гвардейцами или разведчиками не гнушался трапезу разделить.
– Рассказывай! – приказала Изабелла, едва Гру вошла в шатер, и отодвинула от себя тарелку.
– Ой, госпожа, это было что-то незабываемое! – воскликнула гномка, избавляясь от тех тряпочек, что прикрывали ее великолепно сложенное изящное тело, и натягивая не себя куда более скромное платье служанки.
– Не тяни, – поторопила ее Изабелла. – Ты же помнишь, что я должна знать обо всем, что нравится моему мужу.
– Сначала все было почти, как обычно, – начала рассказывать Гру. – Но потом… Потом он взял меня вот так – под бедра и попку, – она постаралась обхватить себя руками так, как это сделал герцог. – И стоя, поднял на руки, и так, держа на весу, начал медленно, очень медленно опускать. Ну, вы понимаете, госпожа, входя в меня. И поднимать. Потом я откинула, держась за его плечи, голову назад, а его светлость начал сначала губами, а потом и зубами прикусывать мою грудь, самые соски, – продолжила она, невольно сжимая своими руками грудь и будто снова ощущая то, что делал герцог. – И когда он меня поднимал, то отпускал их, сначала чуть-чуть оттягивая, а когда опускал – вновь ловил ртом. И каждый раз, когда отпускал, были самые сильные ощущения – я испытывала такое наслаждение, что едва не лишалась чувств. Кажется, в конце, все-таки лишилась. Потому что, когда я пришла в себя, то почувствовала, что лежу на краю стола, а мои ноги – на плечах у его светлости, и он…
– Так, – прервала рассказчицу Изабелла, тяжело дыша и протягивая руку к кубку с легким вином. – Про это я все знаю. А вот на весу. Прикусывал грудь… Когда отпускал – самые сильные ощущения…
Элениэль в этот момент поймала себя на том, что дышит ничуть не легче Изабеллы, ее руки тянутся к собственной груди, а бедра недвусмысленно движутся. Если бы я оказалась на месте Гру, то я бы крепко обхватила герцога за шею, чтобы ему легче было, представила девушка себя в таком положении. И вспомнила, что почти в таком и была. Там, у холма. И тоже пришла в себя, лежа – только не на столе, а на плоском камне. Правда, ноги ее тогда просто свисали вниз, и в себя она пришла от пощечины.
Сейчас она бы с радостью получила и три пощечины, и десять, только бы все то, что произошло после того дня, оказалось страшным