1937. Русские на Луне. Александр Марков
мне, – сказал Томчин. Он протянул Шешелю свою визитку – маленькую картонку, на которой были вытеснены золотом фамилия, имя, отчество и телефон, а все это сопровождалось густыми зарослями золотых виньеток. – Звоните в любое время. Там помимо рабочего телефона есть еще и домашний, а если меня ни там, ни там не окажется, то либо прислуга, либо секретарша, которая в мое отсутствие замещает меня в кабинете, обязательно скажут вам, где я нахожусь, и сообщат о вашем звонке. Надеюсь, что это не последняя наша встреча.
Волей-неволей, но Шешелю пришлось отвечать взаимностью. Он сказал, что тоже будет рад еще одной встрече. Но это пустое обещание ни к чему его не обязывало.
– Да, – сказал Томчин, будто о чем-то важном вспомнил, – вы ведь говорили мне, что нигде еще не остановились. Так ведь?
– Да, я не думал задерживаться здесь.
– Не сочтите меня слишком навязчивым. Хочу вам показать очень приличную квартиру. Сразу скажу, что платить вам за нее будет совсем не надо. Это собственность киностудии. Ее предоставляют актерам из других городов на тот период, пока они заняты в съемках.
– Вы змей-искуситель, – сказал Шешель, – если я соглашусь на это ваше предложение, то мне придется согласиться и на съемки. Ведь так?
– Вовсе нет. Я ведь снимал вас в том старом фильме о гонках. Будем считать, что я ваш должник. Не отнекивайтесь. Что вы, право, такой скромник? Другие уж, дай я им подержаться за руку, руку-то мне вмиг бы оторвали и требовали: «еще, еще». Мало. Но зачем нам другие? Поехали. Я завез вас сюда, я вас отсюда и вызволю.
Шешель и не собирался отнекиваться. Он чувствовал, что его засасывает, будто он оказался в болоте, сделал шаг, а ноги в трясину попали. Он онемел. Стоит и ждет, когда трясина проглотит его с головой.
– Спасибо, но можно я еще похожу по студии. Один. Меня не примут за шпиона ваших конкурентов?
– Нет, конечно. Смотрите. Любуйтесь. Вот возьмите, – Томчин быстро написал на маленькой картонке по размеру такой же, что и визитка, адрес. – Это адрес квартиры. Покажите его извозчику. Любой найдет. А это ключи, – он достал связку, отодвинув один из ящиков стола.
– Благодарю.
Оставшись один, Томчин опустился в кресло. Пальцы его забегали по поверхности стола, как будто не знали, за что им сперва взяться. То ли графин ухватить, воды себе налить или платочком промокнуть выступившую на лбу испарину.
Он хотел оставить свой след в кино, такой же, а может, еще более яркий, чем Мельес. Он видел его фильм о полете на Луну лет десять назад и тогда же задумал снять свой, но тогда эта мечта была неосуществима и из-за отсутствия капитала и из-за отсутствия технических средств. Он не знал – получится ли у него сейчас все, что он задумал.
Когда-то он снимал по пятьдесят фильмов в год. Публика в кинотеатрах, возникших в двух столицах так же быстро, как грибы летом после дождя, прихотливостью не отличалась. Главной задачей