1937. Русские на Луне. Александр Марков
от этой подачки отказался, выложив на прилавок из своего кошелька несколько банкнот. Пирожное, как и кофе, хоть торговые пути и открылись и теперь транспортам, доставляющим колониальные товары из-за океана, не грозили германские субмарины, все еще оставалось удовольствием дорогим. Но очевидно, что скоро, может, уже осенью, цены на продукты резко пойдут вниз. Война-то закончилась. Отчего же так грустно на душе?
В окне виднелся кусок железной фермы вокзала, прикрытый армированным стеклом. Он возвышался горбатой спиной над крышами домов и, наверное, поначалу казался обывателям таким же ужасным, как в свое время Эйфелева башня. Несмотря на многочисленные требования горожан, вокзал не снесли, потом к нему привыкли, и тех, кто ворчал, глядя на него, обзывая «монстром», становилось все меньше. Недалеко то время, когда его начнут боготворить, печатать на открытках, как один из символов Москвы, наряду с Кремлем и Храмом Христа Спасителя.
Шешель не мог ответить на вопрос: «Почему он остановился здесь?»
Сидя в мягком кресле вагона, качаясь в такт с его покачиваниями, он слушал, как стучат колеса на стыках рельсов, и все повторял в ритм с ними: «домой-домой, домой-домой». Он не хотел нигде задерживаться. Но, когда паровоз, привезший его из Варшавы, просигналил долгим гудком о своем прибытии, будто пестрая многочисленная толпа, собравшаяся на перроне, без этого его и не замечала, втянул следом за собой на вокзал уставшую цепочку разношерстных, собранных впопыхах из разных составов, вагонов, отчего и выкрашены они были в разные цвета и какие-то из них прежде бегали только по Великому Польскому княжеству, а другие совершали далекие вояжи вплоть до Даоляня и Владивостока, а вместе все они никак не походили на те скорые составы, что до войны курсировали по линии Москва – Варшава, так вот в эту секунду у Шешеля, который, прислонившись лбом к холодному стеклу, смотрел, как люди на перроне заглядывают в окна состава, скользят по лицам тех, кто едет в поезде, и машут им руками, защемило сердце.
«Здесь его судьба».
От такой догадки ему стало холодно. Он спрятал глаза, заслонив их рукой. Что-то легкое упало ему на затылок, скатилось по спине на пол вагона. Он опустил взгляд вниз. Там лежала багряная роза. Шешель не видел, кто ее кинул. Он поднял цветок, посмотрел в окно, отчего-то надеясь увидеть на перроне знакомое лицо.
Так много людей.
Все чужие.
Встречали-то не его.
Чумазый помощник машиниста, смахнув с лица сажу испачканным в угольной крошке рукавом, отчего лицо его сделалось еще более черным, будто у негра, высовывался из паровоза и что-то радостно кричал. Голос его заглушал долгий гудок, а когда он затих, замолчал и помощник машиниста, спрятавшись в кабине.
Паровоз заклинил колеса и выпустил клубы пара, но вагоны еще продолжали двигаться. Натолкнувшись на паровоз, они протащили его еще на несколько метров, гремя сцепками и вздрагивая,