Путешественница. Книга 2. В плену стихий. Диана Гэблдон
они не влезут к тебе со свечой, понятное дело. Ты можешь глубже уйти в свои мысли, чуточку спрятаться от этого всего.
В маленьких камерах все равно было холодно, так что заключенные сидели, касаясь друг друга спинами и плечами. Не было ничего, что могло бы защитить их, разве что потемки, царившие до прихода стражника со свечой.
– Больше года я сидел закованный, словно привязанная для убоя свинья! Вот так, – он развел руки, чтобы расстояние между ними составляло восемнадцать дюймов, и резко остановился, – ни дюймом больше, ни дюймом меньше. Цепи звенели при любом движении…
Плотские потребности властно требовали своего, и Джейми вынужден был, сгорая от стыда, укрываться во тьме, чутко прислушиваясь к неясному бормотанию и ожидая звуков, свидетельствовавших о том, что он может удовлетворить себя, не опасаясь того, что его услышат.
– Англичаночка, веришь или нет, да только я теперь слышу на расстоянии, когда мужчина хочет, а не только когда он уже возится. Что уж говорить о французе – этот никогда себя не сдерживает.
Все это время Джейми держал руки разведенными на восемнадцать дюймов, а ладони сжатыми в кулаками, но теперь он резко развел руки шире, словно освобождаясь от оков. В его глазах я увидела затаенную боль и гнев, вызванный воспоминаниями, а также желание жить, заставившее его вынести все невзгоды и одиночество, вызванное нашей разлукой.
Мне казалось, что вокруг никого нет, но это было не так: жизнь на корабле кипела, обыденные заботы гнали матросов от одного борта к другому, кто-то карабкался по реям, кто-то прыгал в трюм. Мы же принадлежали сейчас друг другу и в то же время не могли принадлежать так, как хотели бы этого.
Джейми сейчас не скрывал своих чувств и откровенно заявлял о своем желании. Я посмотрела на его руку и подумала:
«Если я коснусь его, он возьмет меня прямо здесь, на палубе, не посмотрев, что мы на людях».
В ответ на мое предположение он взял мою руку и положил на свое бедро, сильно сжав.
– Англичаночка, сколько раз ты принадлежала мне после твоего возвращения? Несколько раз тогда, у мадам Жанны. Потом в вереске, затем в Лаллиброхе, и в последний раз в Париже.
Джейми постучал мне по запястью.
– Ничто не может удовлетворить моего желания. Мне постоянно хочется тебя, причем меня возбуждает один запах твоих волос, не говоря уже о том, когда ты случайно касаешься меня за обедом. А сейчас – ветер рвет твое платье и облепляет твою фигуру!
Теперь я уже не сомневалась, что он покраснел не только от ветра.
– Иногда мне кажется, что за медный пенни я задрал бы все твои юбки и прижал бы тебя спиной к мачте! Пускай матросы порадуются.
Инстинктивно я сжала его ладонь, а он успел и ответить мне таким же сильным пожатием, и кивнуть канониру.
Звон колокола, звавшего к капитанскому обеду, заставил меня вздрогнуть: я стояла как раз над ним, и металл завибрировал сквозь доски палубы. Фергюс наконец оставил в покое подбородок Марсали, но не выпустил ее из объятий, матросы забегали быстрее, готовясь