Никому о нас не говори. Алёна Черничная
смотрим на дно коробки, и у меня до боли сжимаются кулаки, до скрипа стискиваются зубы, а под рубашку заползает мерзкий холод. На дне коробки уложены шампуни и аэрозоли от блох, ржавые садовые ножницы и использованные одноразовые бритвы. Я прекрасно осознаю, что все это значит, что это за коробка и зачем Петрова подсунула ее мне.
– Вот дуры, – слышу шипение Соньки как издалека.
Злость приливает к щекам, а перед глазами скачут мушки. На одном дыхании и порыве я хватаю коробку и подлетаю к Полине и Жене, что устроились на соседнем подоконнике.
– Петрова, – цежу я, глядя в ее нахальные глаза, – отвали от меня! – Кидаю ее «подарок» на подоконник, а его содержимое звенит внутри. – Что за идиотизм? Зачем ты это делаешь?
Женя давится смешком, а Полина, изображая невинность, хлопает наращенными ресницами:
– Дорогая Анечка, может, я просто помочь тебе хочу. Ну как-то нехорошо девочке ходить такой неухоженной.
У меня горит в груди. Боже, как же мне хочется повыдергивать ей космы! Но проглатываю свою злость и жгу эту стерву глазами.
– Петрова, заткнись, а? – Ко мне подоспела и Соня.
– О, подружка прискакала. Ты-то хоть бреешься? – Полина говорит последнюю фразу достаточно громко, чтобы любопытные носы обратили на нас внимание.
– Не твое собачье дело, – огрызается Соня.
– Тяф-тяф, – театрально усмехается Полина. – Слушай, Трофимова, ты же нормальная, чего тогда вот с этой тусуешься? Давай к нам.
– Да пошла ты!
– Ну смотри, второй раз предлагать не буду. Но подружку свою побрей. – Полина тычет в меня пальцем, а я отмахиваюсь.
– Если ты думаешь, что это меня задевает, не надейся! – И пускай я снова вру, у меня стучит в висках, но смотрю на разукрашенную курву, не моргая.
А Полина словно чувствует меня изнутри. Она растягивает губы в победной улыбке:
– Задевает. Еще как. Я вижу. Ручки трясутся, глазки бегают.
– Чего ты прицепилась? Скажи спасибо, что за воровство рюкзака мы в ментовку не заявили, – взрывается Соня, чуть ли не кидаясь на Полину.
Мгновенно вся моя злость на выходку блогерши меняет траекторию, ныряя холодным комом в живот. О нет! Вот сейчас Сонька сболтнула лишнее, и Полина реагирует, как и должна. Хмурится, а потом округляет глаза:
– Какой рюкзак? Какое воровство?
– Ой, вот только не надо. Актриса ты никудышная, – кривится Трофимова. – Сегодня же расскажем все…
– Соня, идем! – Я одергиваю ее и сразу же утаскиваю в сторону.
Сейчас Полина ни фига не актриса, она ведь действительно не понимает, о чем речь. А мне и не надо. Мне нужно увести говорливую Соню от нее.
– Иди-иди, Просветова. Выращивай дальше своих мандавошек. Побрейся уже наконец, звезда волосатая! – расходится по коридору громкий и очень четкий крик Полины.
Ее слова огненной стрелой прилетают мне в спину. Заставляют легкие сжиматься, вытравливая кислород из моего оплеванного тела. Именно оплеванного.