Это – война. Евгений Анатольевич Орехов
я себя первое время спора даже как-то неудобно чувствовал. Он ведь на мои слухи возразил, а ты за эти слухи впрягся.
– Впрягся?! Какой там! Он же сам в чужой разговор влез без спросу. Не, я трусу этому всё равно по ушам бы съездил.
– Только по ушам?
– Ну да. Триста лет мне надо с таким чмом драки устраивать. Да и я сам знал, что он всё, что ему не дам, схавает. Хоть мать его шлюхой обзову.
Мы продолжили болтать, пялиться в окна и болтать, валяться на койках и болтать. Как-то незаметно и протрещали до самой темноты. Игорь решил, что подустал и лёг спать а я ещё смотрел на пролетающие возле дороги столбы, подсвеченные электрическими лампами и думал:
«Игорь и тот парень, кажется, оба в том споре глупостей сказали, но и логичные мысли у обоих тоже проскакивали. А что из всего этого окажется правдой на деле, что так и будет глупостью? А вдруг там вообще всё с ног на голову перевернётся?»
«Это – война вообще-то? Там людей убивают». Так и засели эти слова в голове. Еле-еле, но всё же уснул, но, кажется только под самый рассвет.
3
Спустя пару дней и множество остановок, на которых к нам в поезд подсаживали всё новых и новых новобранцев, мы, наконец, прибыли на место. Об этом объявил машинист по громкой связи:
– Всем внимание! Всем внимание! Поезд прибывает в расположение сто сорок второй части. Всем новобранцем собрать свои личные вещи и быть готовыми для построения.
Я быстро смахнул все пожитки без разбору в сумку. Люди вокруг засуетились, забегали. Мне это даже понравилось. Почему-то было похоже на суету в доме перед приездом гостей.
Вот поезд въехал на огороженную территорию. Пошли бараки, турникеты, за строениями была полоса препятствий и тут что-то в дали бухнуло и бухнуло сильно. Я метнул взгляд дальше, за холмы, что окружали часть – там в воздух попёрла струйка дыма.
– Сапёры, наверное, учатся, – совершенно спокойно сказал Игорь. – А ты чего побелел?
– Я – побелел? Брось!
– Да как простыня. Ты б ещё под полку спрятался, вместо бомбоубежища. Привыкай. Мы на войне.
– Да иди ты, – закончил я.
Вообще я не знал – побелел или нет. Удивился? Вероятно. Но не струсил – точно. Что я узнал об Игоре за то время, что мы ехали в поезде – подколы он любит. Задница паршивая!
Я вышел в коридор, чтобы дать остальным ребятам, что ехали рядом с нами место для сбора вещей. Тут поезд встал. В окно я увидел, как к каждому вагону тут же метнулось аж пять человек из военной полиции. Одна из этих групп подбежала к левому от меня входу в вагон. Дальше было слышно, как открывается дверь и в вагон входит несколько человек. Дверь из тамбура распахнулась – в ней встал один полицейский и ещё двое было у него за спиной. Чувство на душе, почему-то было паршивым, хоть я и знал, что ничего такого не сделал, однако всё равно захотелось взять ноги в руки и броситься от них куда подальше.
Один из полицейских позади довольно громко постучал в дверь находившегося там туалета. Потом он достал что-то из своего кармана. Оказалось, что это ключ. Он вошел в туалет и через несколько секунд зычным голосом крикнул:
– Чисто!
Затем уже головной полицейский забасил:
– Всем