Царская гончая. Книга 1. Катринетт
хлеб для стола царя. Что погубил множество неповинных душ.
– Асква, так скажем, потеряла привычный тебе облик. Сейчас там пусто. Мор и Безумие добили тех, кто остался. Столицей стал Святой Град Дождя, но, думаю, ты об этом знаешь.
Кратко киваю, прислушиваясь к холодному тону Идэр. Оплакивала ли она князей, что целовали ей руки на банкетах во дворце, или же попросту пожала плечами, узнав об их гибели, как это было со мной?
– С Запада повалили безумцы. То, что источник заразы – владения графа Крупского, мы узнали не так давно. Говорят, в Соль привезли заразу с чужбин. Но я думаю, проблема кроется в том, что люди отвернулись от Богов…
– Безумцы? – недоверчиво переспрашиваю я, перебив Идэр. Последнее, что я желаю слушать, – проповедь. Тем более от нее.
– Люди, потерявшие себя. Они злые и не понимают, что происходит. Земли, на которые они ступают, очень скоро пропитываются крестьянской кровью. Безумцы убивают всех без разбора и сами походят на живых мертвецов. Те, кто выживают после их нападок… тоже сходят с ума.
Я слышу каждое ее слово, но все заглушает одна-единственная мысль: убей ее. Она разрушила твою жизнь.
Голос в голове не принадлежит монстру. Он мой.
Тогда она наконец-то оставит меня в покое. Навсегда.
– Амур?
– Вы и без меня неплохо справляетесь с развалом царства, – сдержанно отвечаю я, пряча ладони, дрожащие от предвкушения, в глубокие карманы брюк.
Волна негодования захлестывает меня с головой. Идэр ускоряет шаг, замечая, как я вскипаю, словно котелок на костре.
Как бы отвратительно ни было это признавать, богобоязненная дура знает меня лучше моих друзей, которые всегда были скорее коллегами и партнерами для гулянок или походов в кабак.
И я знал ее, но не настолько хорошо, чтобы предугадать предательство.
Идэр не умела читать, но знала божественные писания наизусть. Было что-то особенно забавное в том, как девушка водила пальцами по страницам с незнакомым текстом антирелигиозной литературы, ища знакомые буквы. Находила ли она то, что выискивала, – вопрос, ответа на который я никогда не узнаю.
Она часто врала мне по пустякам, но я не уличал ее в этом. Мне нравилось, как она заполняла собой каждую минуту молчания, наполненного неловкостью.
Пропасть между нами всегда была почти осязаемой.
Идэр – дочь грязного беженца и глупой райриской женщины, брошенная на воспитание в храм Богини Смерти. Я рос с дворянкой-матерью, помешанной на власти и обучении. С ней я полюбил контроль, и по этой же причине Идэр заняла мое сердце. Ее было слишком легко контролировать. Она – пережиток прошлого, когда девушки были более зависимы от мужчин. Селенга Разумовская – самая сильная и волевая женщина, которую я знал. За одно это я ненавидел ее так же сильно, как восхищался. Не удивительно, что мать никогда не видела в Идэр равную мне. Она просто не могла принять мой выбор. Селенга часто говорила, что я нуждаюсь в той, кому по силам не просто противостоять мне, а без труда указать мне место. Я не слушал ее. Смеялся за спиной.